"Исход" (Exodus, 1960)
Беглец из нацистской Германии Отто Преминджер и сценарист Далтон Трамбо, отлученный от работы в годы маккартизма, сняли этот тяжеловесный, перенаселенный второстепенными персонажами исторический action по роману Леона Юриса во славу борцов за независимость Израиля. Тем не менее "Исход" вызвал в Израиле раздражение. Ставшие респектабельными политики старались поскорее забыть те времена, когда боевики "Иргуна" и "Штерна" взрывали отели, автобусы и английские штабы, а будущих премьер-министров британцы разыскивали, чтобы повесить за терроризм. Авторы недоумевали: американская традиция предусматривала, напротив, восхищение лихими парнями. Да и сделали из событий 1947 года почти что вестерн. Молодой Пол Ньюмен, сыгравший благородного террориста Ари Бен Канаана, закидывал на плечо автомат точь-в-точь, как ковбои Джона Уэйна — винчестеры. Фильм, казалось, быстро устарел, но теперь снова привлекает внимание: он наглядно, с голливудской прямотой показывает, из какой кровавой неразберихи рождаются нации и государства, от которых сначала все шарахаются, а потом признают достойными членами демократической семьи народов. В фильме реконструированы самые романтические эпизоды ближневосточного конфликта. Прорыв к берегам Палестины парохода "Исход" с 600 выжившими в лагерях и гетто евреями, которых англичане пытались заблокировать на Кипре. И безрассудная, но успешная атака боевиков на иерусалимскую крепость Сен-Жан д`Акр, где англичане держали арестованных сионистских лидеров. Требовать от блокбастера психологизма глупо. И Бен Ханаан, и благородный генерал Сазерленд, и отвратительный английский майор-антисемит, и ожесточенные молодые евреи, рвущиеся в бой,— киношные маски. Но в такой условности и кроется обаяние старого доброго Голливуда, любую историческую коллизию кроившего по одному лекалу."Прорва" (1992)
Сейчас кажется удивительным, какой шум вызвал в свое время фильм Ивана Дыховичного, история любви между страдающей женой обреченного чекиста и молчаливым гигантом-носильщиком на фоне Москвы 1940 года. Ее сыграла великолепная немецкая актриса и певица Ута Лемперт, кажущаяся диковинной птицей в сталинской империи. Его — Евгений Сидихин, еще не примелькавшийся в дурных боевиках и сыгравший здесь одну из самых своих значительных ролей, этакого русского Голема, пробужденного любовью. Режиссера обвинили едва ли не в апологии сталинизма. Прошлое снимали тогда исключительно в черно-белом варианте: лагеря, трущобы, детдома. В "Прорве" же сталинская Москва засверкала всеми оттенками мрамора, бронзы, хрусталя. Счастливый город счастливых, белозубых, загорелых, почти что бессмертных, ежеминутно готовых пуститься в пляс людей. Да и не людей вовсе, а оживших статуй ВДНХ и московского метро. Только вот молодой поэт почему-то беззвучно падает из окна на тротуар, словно задохнувшись. И овладеть женщиной получается у хозяина жизни, лишь заковав ее в наручники. И, если присмотреться, замечаешь, что все экранное великолепие тронуто порчей, что счастливчики живут не в своих квартирах, берут не им сужденных женщин, сами не знают, что делать с чужим добром. Иван Дыховичный снял антифашистский фильм на квазифашистском языке и лишь единожды допустил уступку общественному мнению, включив в него сцену ночного расстрела, ничего не добавляющую фильму об изнасилованной красоте и о парадной, фасадной стороне империи, страшной в силу своего нечеловеческого великолепия.