Театр балета Бориса Эйфмана показал отчетно-юбилейный концерт, посвященный своему 25-летию. Для этого была арендована сцена Мариинки, что, по мнению ЮЛИИ ЯКОВЛЕВОЙ, свидетельствует о признании Борисом Эйфманом своего поражения перед академическими соперниками.
Все 25 лет художественная стратегия Бориса Эйфмана, главного автора-хореографа, строилась на противопоставлении себя дисциплинированной скуке, холоду, граниту академических театров. В 1977 году театр Эйфмана показывал балетные композиции под музыку Pink Floyd, в 1980-м — балет "Идиот" на музыку Патетической симфонии Чайковского. Танцевал под литературных классиков (Достоевский, Булгаков, Золя, Шекспир, Куприн) и в начале 1990-х начал осваивать биографии ЖЗЛ (Чайковский, Спесивцева, Павел I, Мольер). В Петербурге это единственный конкурентоспособный театр современного балета. Потому идея праздновать юбилей творческой деятельности в формате отчетного концерта и на сцене Мариинского театра, снятого под торжество (как в советские времена считалось большим шиком снять зал центрального ресторана), с этой стороны выглядит странновато. Тем не менее она отвечает задаче-максимум, принятой на себя театром Эйфмана в последние годы: навязать себя истеблишменту.
Господин Эйфман бесконечно прав, потому что такая уж у балета природа — ходить под барином: государем императором, генсеком или президентом. Но именно это Борису Эйфману и не удается. И это тем более обидно, что шанс как бы есть: нынешний президент охотно ходит в театр и водит туда высоких гостей. Но шанс призрачный, поскольку свой выбор президент явно сделал: ходит и водит он в Мариинский театр. Положение обойденного государственной лаской Борису Эйфману дают почувствовать. Собственного зала у него нет, и не так давно он пытался пробить проект центра современного танца и получить под строительство землю в центре города. Но не получил. Ему, как бездомному, конечно, в городе посочувствовали, но, в общем, удивились амбициям: мол, вы же, Борис Яковлевич, не Морис Бежар (Maurice Bejart) какой, да и Бежар, поди, себе такого не позволяет. И это на фоне того, что Мариинский театр получил "Новую Голландию" и живет в преддверии международного архитектурного конкурса на реконструкцию. Оттого концерт, основательно затеянный и пышно развернутый, был слегка окрашен отчаянием. Долгие годы Борис Эйфман удачно ковал репутацию и выкачивал художественные дивиденды, противополагая себя казенным академическим театрам. Но теперь эта формула работает против него, а менять что-либо поздно.
Взявшись показать товар в концерте, Борис Эйфман заведомо поставил себя в невыигрышные условия. Чисто хореографические достоинства его танцев невелики, и без поддержки всей машины спектакля номера провисают. Становится видно, как предательски они похожи друг на друга. Механический перепляс кордебалета, заломленные брови солистов, простертые крестом руки, безадресное взыскующее возбуждение. Отсматривая эти номера в режиме нон-стоп, отчетливо понимаешь, где именно Эйфман безнадежно упустил момент. За время, что он примеривал на себя позы то художественного вождя, то вечного оппозиционера, казенные театры в лице Мариинского сами научились делать качественное современное искусство. В меру громкое, в меру умное, в меру консервативное, в меру демократичное. Как раз такое, придумать которое опоздал Борис Эйфман.