БДТ имени Товстоногова показал премьеру "Дома, где разбиваются сердца" Бернарда Шоу. "Фантазия в русском стиле на английские темы" (так определил жанр пьесы сам драматург) воплощена хорошо знакомой театру грузинской командой — режиссер Темур Чхеидзе, художник Георгий Алекси-Месхишвили, композитор Гия Канчели.
Вымышленная Чеховым Россия была для Шоу проекцией всей Европы, усталой, пресыщенной, безразличной, оторванной от элементарных основ бытия и заплутавшей в зеркальных отражениях культуры. Человек, не понимающий простых земных удовольствий ("охота, стрельба, рыбная ловля, флирт, обеды и вино"), не просто не хорош, а опасен. По мнению Шоу, когда большинство влиятельных людей в стране воспринимают жизнь как умозрительную абстракцию, со страной немедленно случается какое-нибудь бедствие вроде войны или революции. Но это предисловие режиссер Чхеидзе отсек. Осталась камерная драма разбитых сердец, случай на даче. Пусть художник возвел на сцене дом из стекла, выставил шаткую плетеную мебель, намекая на хрупкость того-то и преходящесть того-то, но предъявленный уют выглядит на зависть незыблемым.
Ранее режиссер Чхеидзе поставил в БДТ "Бориса Годунова", "Макбета", "Антигону", "Коварство и любовь", зарекомендовав себя мастером неторопливых трагедийных свитков. Вот и в "Доме", хотя герои одеты по моде эпохи между двумя мировыми войнами, валы действия ворочаются так, будто все это происходило за много лет до нашей эры. Но столь раздумчивый темп явно не соответствует масштабу коллизий: вне своего запальчивого идейного глобализма Бернард Шоу превращается просто в чеховского эпигона. А материя спектакля разрежена настолько, что в иные моменты кажется, будто режиссер отлучился и действие катится само по себе, благо скорость не опасна: в крайнем случае остановится, но с рельс не сойдет.
Артистов старшего поколения выручает проверенное умение "актерски наполнять" и не такое. Более молодых — железная верность испытанной азбуке (например, если актриса походила взад-вперед, села, покачала ногой, а потом сцепила пальцы замком — ясно, что у героини волнение). Зрителей — безусловная понятность этих условных сигналов. Такое ощущение, что господин Чхеидзе ставил не Шоу и не "фантазию", а некий "Большой драматический театр", саму идею памятника культуры, вросшего в землю и наглухо самодостаточного. Эта позиция в принципе настолько невыигрышна для любого режиссера, настолько странным кажется выходить на одну из заметнейших городских сцен, чтобы в итоге ничего заметного не предъявить, что поневоле начинаешь подозревать здесь особое стратегическое коварство. В Петербурге БДТ живет на положении богатой перезрелой невесты на выданье: все уже привыкли к тому, что марьяжные игры вокруг нее кончаются ничем, но каждый приближающийся режиссер все равно оценивается как потенциальный супруг-худрук. Понаблюдав неудачи соперников, обольщавших, принуждавших, да так и отвергнутых, самое разумное — не стремиться всем угодить, а лишь намекнуть на готовность к этому, ни на чем не настаивать, не делать заявлений, не пугать концепциями, а притвориться совершеннейшим безвредным подкаблучником.
ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА