АЛЕКСАНДР СЕМОЧКИН — герой множества телевизионных фильмов и очерков. Один из самых образованных людей Петербурга, архитектор, выпускник ЛИСИ, он всю жизнь прожил в построенном собственными руками доме в Выре. Феноменальный знаток здешних мест, дивный рассказчик он сам является достопримечательностью долины Оредежа. Сейчас бывший совхозный архитектор стал директором музея Набокова в Рождествено. Усадебный дом Руковишниковых сгорел несколько лет назад, а сейчас уже полностью восстановлен. Идет сбор экспонатов. Об этом - его интервью корреспондентам Ъ ОЛЬГЕ ДРАМАРЕЦКОЙ и ЛЬВУ ЛУРЬЕ.
— Когда, наконец, откроется музей?
Реставрационные работы, дай Бог, закончим в этом году. Музеефикация займет много времени. Необходимо будет сделать огромное количество закупок, собрать экспонаты.
— Кто вам даст экспонаты?
— Во-первых, есть опись вещей, вывезенных из усадьбы в 1919 году во время второго наступления Юденича. Они прошли регистрацию в Гатчине. Список этот сохранился. Но вещи осели по разным музеям, начиная от самой Гатчины и кончая Павловском. Большая часть из списка сохранилась. Мы пока не требуем набоковские вещи, но разговоры предварительные уже проводили. Нам их отдадут, если мы докажем, что это наши вещи. И, во-вторых, очень много вещей из Рукавишниковской усадьбы осело в окрестных домах. Скорее всего, добровольно их мало кто отдаст. Придется выкупать.
— Сын Набокова дал вам какой-нибудь грант?
— Что вы! Все разговоры о том, что он намеревался помочь музею оказались иллюзиями. Он так просто приезжал, что называется, повольяжничать. Третий его приезд еще как-то был похож на человеческий. Обычно его визиты выглядят так, как будто бы приехал барин. Причем о деньгах он сам всегда заговаривал, никто его за язык не тянул. Он, когда приехал в первый раз, сказал: "Конечно, я помогу обязательно". Но даже если бы он и помог, то это было бы нехорошо. Если уж мы этот дом отобрали, то зачем нам клянчить деньги у потомков Набокова. Мы хозяева и поэтому должны сами управляться.
- Есть ли хоть кто-то — начальники, капиталисты, любящие Набокова и желающие помочь?
- Влюбленных сколько хочешь. Только мало кто из них изъявляет желание делиться. Барон Фальц-Фейн, известнейший меценат и душка-парень, который безумно любит блистать по телевизору, говорил: "Да что же вы такие скромные? Просите денег!" Но все обращения к нему — и прямые, и косвенные — не дали абсолютно никакого результата. Все это игра и показуха. Мы поняли, что выплывать надо в одиночку. А вот наши люди помогают. Главный благодетель — вице-губернатор Валерий Иванович Малышев, тот, на кого недавно было уголовное дело заведено. У него здесь дача и, кстати, довольно скромная. Он здорово нам помогает. После пожара в 1995 году Москва с великой радостью вычеркнула Рождествено из списков федеральных памятников. Сразу прекратилось все финансирование. Тем не менее, мы начали восстанавливать дом. И если бы не Малышев, нашедший людей, которые просто скидывались и приносили деньги, мы бы вряд ил выжили.
— Кто еще, кроме Валерия Малышева, вам помогал?
— Это целая команда очень богатых людей, живущих здесь на дачах. Это банкиры, держатели продовольственных сетей в Петербурге. Как правило, помощь от них идет безымянно. Как я уже говорил, в основном все делал Валерий Иванович. Мы с ним организовали кружок любителей истории. В него Валерий Иванович включил многих дачников. Мы устраивали выездные экскурсии с пикничком на природе. Таким образом, совмещалась культурная программа с полезным делом. После экскурсий, которые я проводил, когда все отдыхали у костерка, Валерий Иванович говорил: "Ну что, ребята, надо помочь". Так мы и продержались. И это было прекрасно. А западные ребята? Не серьезно. Они жадные все.
— Здесь большое дачное строительство ведется?
— Нет. Была вспышка в середине 90-х годов. Но потом возобладала точка зрения, что Карельский перешеек в плане дачного строительства все-таки удобнее и престижнее. В результате получилось разделение: предприниматели поехали на Карельский перешеек, а интеллигенция — к нам. В прошлом году, например, Андрей Битов домик себе поставил. Исаак Иосифович Шварц каждое лето приезжает.
— Сколько человек живет в Выре?
— Человек 800. Выра — деревня стабильная. В ней нет новостроеек, а значит, нет пришлых людей. До революции Старая Выра считалась чухонским концом. До сих пор там живут Родолайнены, Игонены, Лоренены, Самолайнены. Их как-то не коснулось послереволюционное выселение.. Пожалуй, только полсемьи Игоненнов было выселено. Помимо финнов, здесь было много еще немецких колонистов. Деревня есть рядом. Одна ее половина — Жаворонковы, а другая — Гамберовы. Это воспринимается как анекдот, но на самом деле — сущая правда. Последние происходят от вполне конкретного Гамберта или Гумберта — немца-хуторянина, у которого был работник Жаворонков, очень плодовитый. Вот они и оставили после себя половину Гамберовых и половину Жаворонковых. Недавно появились и цыгане: три или четыре семьи. Причем, они уже ассимилировались, не входят в баранаты. В Вырице, а особенно в Тосно, цыган очень много. Там мощные кланы, настоящая cosa nostra.
— Чем занимается население Выры?
— До революции было четкое зонирование. Это регион специализировался на птицеводстве. Положил этому начало великолепный фермер, двоюродный дед Пушкина — Иван Абрамович Ганнибал.
— Здешняя молодежь впала в порок?
Как и везде, только поменьше. Наркотики, к сожалению, не миновали нас. Но пик увлечения ими прошел. Видимо, поняли, что к чему. Ситуация с пьянством, пожалуй, тоже стабилизировалась. Кто пил — или умер, или вылечился. Вообще наблюдается подъем сельской жизни.