"Приют комедианта" оттачивает имидж самого американского театра Петербурга, очередным подтверждением тому стала премьера спектакля "Пчелы в меду".
Бродвейская организационная модель "Приютом" обкатывается уже второй сезон: постоянной труппы и штатной режиссуры нет, разные творческие команды собираются для каждой следующей постановки. Теперь пришло время поставить современную американскую комедию, а не пьесу сорокалетней давности, каковые пользуются у нас особой любовью благодаря их неохраняемости авторским правом. Сами американцы, кстати, всегда заливаются хохотом, узнав, что в нашем представлении их главный театральный автор новейших времен — Теннесси Уильямс.
В "Приют" попала комедия действительно новая, написанная в 1999 году, впервые прошедшая по штатовским сценам в прошлом сезоне — "Как пчелы в меду" Дугласа Картера Бина (As Bees in Honey Drown by Douglas Carter Bean). Все формальности были соблюдены строго по-американски, о чем позаботилось консульство США, поддержавшее проект. Постановщик Нил Флекман (Neil Fleckman), тоже прибывший из-за океана и сделавший спектакль за два месяца, как там полагается, прежде всего — театральный продюсер. Не стремясь к оригинальным постановочным идеям, он тем не менее дал почувствовать кардинальное отличие своей театральной традиции от русской. Американцы ходят в театр не для того, чтобы страдать вместе с героями, узнавать в них себя, запутываться в проблемах бытия, переживать катарсис. Они любят комедию (а еще больше мюзикл) как раз за возможность отвлечься от реальности как таковой. Американский комедиограф смотрит на жизненные перипетии со стороны, а не изнутри.
"Пчелы" летают как раз в этой системе координат. История дебютантов артистической богемы перемежается фрагментами песен из мюзикла "Чикаго" (Chicago) и заканчивается общим танцем; она выросла из сказки о сбывающейся мечте Золушки и о пути к успешной карьере. За ней — тот непобедимый оптимизм сильной индивидуальности, который неотделим от философии американской культуры. Вообще комедию такого типа скорее слушают, чем смотрят. Текст имеет первостепенное значение, диалоги, как бы ни были парадоксальны, объясняют смысл происходящего, их надо произносить ясно. Характеры на самом деле не так сложны, а вот мотивы поступков персонажей затейливы. Декорации не должны отвлекать или запутывать зрителя. В "Пчелах" — это светлый, красочный и, главное, функциональный павильон, который может быть рестораном, магазином одежды, чем угодно. Это пространство, созданное Ириной Арлачевой, решительно не похоже на метафорическую сценографию, к которой мы привыкли.
Среда шоу-бизнеса и участие в интриге мошенницы накладывают на стиль многих сцен спектакля яркий "грим", известный нам скорее по оперетте. Молодым актерам петербургской школы непривычно отсутствие психологической партитуры и подводных течений. Они учились подходить к любой пьесе как к "роману жизни", а не как к азартной карточной игре, их интересует душа, а не расчет ходов. Но со своими персонажами они совпадают по возрасту и по положению в искусстве, и из-под тяжеловатых "масок" видны искренние лица. Лучше всего артистам удаются "реалистические" сцены, в которых есть столкновение характеров и позиций, например,, первая авантюрная попытка открыть художественную галерею для продажи одного единственного полотна. Актеры Ольга Зарубина и Олег Харитонов сбрасывают маски, которые мешают им в других сценах, обнаруживают конкретные человеческие мотивы, придумывают характеры, понятные любому зрителю, от МХАТа до Голливуда. Но Нил Флекман ставит не комедию характеров, а памфлет. Сложной многофигурной игры масок режиссер выстраивать не стал, понадеявшись на то, что зритель сам сделает выводы из сюжета и текста. А действие состоит из непониманий, заблуждений и обманов. Драматург саркастически замечает, что человеческие отношения строятся на иллюзиях. Герои ждут друг от друга совсем не того, что им предполагают дать. Непредсказуемы ни творческие планы, ни эротические ориентации. Имена оказываются ненастоящими и биографии вымышленными. Художник продает ненаписанные полотна, писателя приглашают документально зафиксировать не имевшие места события. А фокус в том, чтобы обыграть собственную жизнь, которая "блефует". В этом смысле нью-йоркская ли это история или петербургская, оказывается совершенно неважно.
НИКОЛАЙ ПЕСОЧИНСКИЙ