«Любая держава стремится стать сверхдержавой»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Анатолий Адамишин, чрезвычайный и полномочный посол, бывший первый замминистра иностранных дел РФ:

— Законы человеческого бытия не позволяют этого сделать. Борьба за то, кто будет первым, вторым и так далее, будет продолжаться. Исторический опыт показывает, что не было такого миропорядка, когда какая-то из стран или империй не доминировала, другая ей противостояла, потом появлялась третья и так далее.

Сергей Лукьяненко, писатель-фантаст:

— В ближайший век или два это также неосуществимо, как предложение всему миру дружно отказаться от оружия и начать жить мирно. Найдутся те, кто его припрячет, а не уничтожит.

Появление сверхдержав — процесс достаточно естественный и обусловленный в основном человеческой натурой: агрессивностью, страхами, стремлением, чтобы твой род, твое племя, твое государство было сильнее и больше.

Для устойчивой конфигурации необходимо, чтобы сверхдержавы признавали взаимное право существования друг друга и их количество было не меньше трех — нет стульев на двух ножках, а на трех уже есть.

Искусственный интеллект не заменит сверхдержавы, либо это очень далекая перспектива. Сегодня это системы, которые умеют очень быстро обрабатывать данные, анализировать, комбинировать, рисовать и даже производить иллюзию разумного диалога, но не умеют мыслить! А когда научатся, то не станут ли они сверхдержавой, которая не захочет с нами общаться, потому что мы будем ему совершенно не интересны или вредны? Не сильно верю в восстание машин или терминаторов, но здесь я бы не рисковал.

Кирсан Илюмжинов, предприниматель, бывший глава Республики Калмыкия:

— Придерживаюсь идеи витакратии — жизневластия, поэтому считаю, что мир без сверхдержав не только возможен, он и должен быть таким. Сверхдержава — это там, где город небесный. Не на Земле. Недостижимый и прекрасный.

Существование сверхдержав — это стопроцентно «гонка вооружений», вечное соревнование. Но не за то, кто больше сделал для своего народа, а за то, кто сильнее.

Его святейшество далай-лама не раз объяснял всем желающим слышать: «Мы должны понять, что все семь миллиардов людей одинаковы. На общечеловеческом уровне между нами вряд ли можно найти различия, мы все одинаковые люди». Так что все зависит от здравого желания человечества уцелеть и выжить. Это возможно только в многополярном мире. Без сверхдержав.

Карен Шахназаров, режиссер, генеральный директор и председатель правления киноконцерна «Мосфильм»:

— Этого никогда не было и, думаю, не будет. Нет ни одного примера, что такое возможно. Это заложено в природе человека, а также государств и цивилизаций: стремиться к верховенству. Все, у кого будут возможности — политические, экономические, военные, будут стремиться становиться сверхдержавами. И хорошо бы нам самим быть на этом месте!

Евгений Сатановский, президент института Ближнего Востока:

— Безусловно, возможен. Их когда-то и не существовало, были лишь империи и великие державы. А вот после Второй мировой войны возникли сразу две сверхдержавы — США и СССР, потом, после того как Михаил Сергеевич и Борис Николаевич все сдали, осталась одна. А сейчас Китай идет на подъем, и после ХХ съезда КПК опять, возможно, будет две сверхдержавы.

Без сверхдержав мир не будет ни менее опасным, ни менее конфликтным. Все остальные будут конфликтовать и воевать между собой, соперничать за зоны влияния.

Сергей Алексашенко, экономист:

— Мира без сверхдержав не бывает. В мировой истории всегда были сверхдержавы, то есть страны, экономическая и военная мощь которых была существенно выше, чем у других. Страна, которая сильнее других, могла быть одна, как Великобритания в середине и конце XIX века, или две, как США и СССР в ХХ веке.

Представить, что география мира изменится, не могу, потому что всегда будут страны заведомо сильнее других — и экономически, и политически.

Петр Налич, музыкант:

— Мир без сверхдержав, несомненно, возможен. Особенно если мы станем лучше, чище и добрее, а еще менее жадными и боящимися. Хотя я не очень верю в рай на земле.

Иногда большой полицейский бывает нужен, но чаще всего нет. Система большого полицейского вырождается и начинает только мешать, а не помогать, потому что такое государство начинает мыслить сверхдержавно.

Филипп Тупоносов, гендиректор компании «Глобалтехэкспорт»:

— Любая держава стремится стать сверхдержавой. Хотелось бы, чтобы это было не так, и везде одномоментно наступил мир и благодать, но сущность человека в постоянной борьбе.

Дарья Митина, политолог:

— Такой миропорядок называется коммунизм, пусть это пока гипотетическая реальность. В практике борьбы двух систем — капиталистической и социалистической — без противостояния двух сверхдержав не обошлось, такое столкновение было очевидно.

Сейчас все то же самое, только место СССР занял Китай.

Анатолий Вассерман, телеведущий, депутат Госдумы:

— Невозможен мир, где все страны будут равновеликими и равнозначными. Всегда будет какое-то неравенство. Но сверхдержав в принципе не может быть много: минимум три, а лучше четыре-пять, чтобы ни одна из них не могла возомнить о себе невесть что. Другие сразу начнут «дружить» против нее и урезонят зазнавшегося, устремившегося заполучить единоличное доминирование.

На протяжении всей мировой истории существовало неравенство стран. А когда его пытались устранить, то обычно это кончалось еще большим неравенством.

Елена Супонина, востоковед, ведущий эксперт РСМД:

— Сверхдержавы приходят и уходят, а мир остается. На Востоке, где сильны апокалиптические настроения, люди живут в ожидании Спасителя, а не супергероя или супергосударства. Таков взгляд с высоты вечности при глубине духовности. А на практике торговая смекалка толкает к игре на амбициях сильных, чтобы лавировать между ними и выстраивать свою линию выживания.

Группа «Прямая речь»