Наши городские партии всегда представляли собой некие закрытые акционерные общества. Даже когда общественная жизнь кипела, и о Явлинском, Жириновском и Чубайсе спорили на народных ристалищах и в учрежденческих курилках, вступить в политическую партию было практически невозможно. Какие-то рекомендации, испытательные сроки, общественные нагрузки — было видно, что партийцам хорошо и без новеньких. Смутные и немаленькие источники финансирования, прелестные офисы на привлекательных улицах, семинары в загородных обкомовских резиденциях — всем этим не хотелось делиться со случайными новыми людьми. В результате питерские партии — это несколько десятков функционеров, знакомых нам со времен первого демократического Ленсовета, когда в моде были значки с надписью "Егор, ты не прав" и фраза "Эта дорога ведет к храму". Время идет, лучшие уже давно в Москве, а интересы, разговоры, стиль жизни в штабах — те же.
Только к выборам поступают новые инвестиции, и их начинают судорожно осваивать: брошюрки, плакаты, пара очень небедно одетых московских политтехнологов. Избирателю предлагается что-нибудь простое — "молодых надо", русский медведь, растяжка или билборд с харизматическим лидером. Вожди играют ту же роль, что Александр Розенбаум в "Яве Золотой" или Валерия в Activia. Вот этот мужик — и есть партия, сообщают нам. Голосуй за него, его показывают по телевизору. Было бы странно, если бы эти всем надоевшие ритуалы привлекали чье-либо внимание.
Старые политические структуры испытывают кризис не только в Петербурге. В путинской России все понятия ельцинского времени, по отношению к которым делилось общество, потеряли свою актуальность. Нет ни "семьи", ни "олигархов", ни баньки, ни тенниса — только летает туда-сюда динамичный Сергей Шойгу, да что-то такое говорит президент, четко выделяя голосом логические ударения. Люди принимают этот порядок как данность, антракт в надоевшей за десятилетие политической драме с ее простаками, героями-любовниками, речистыми генералами и скандалистами-неврастениками.
Когда возникает необходимость в коллективном лоббировании, находятся способы сотрудничества. Требуют компенсации за строительство новых дорог под окнами своих домов, обличают невнимательное к зоопарку начальство, митингуют против закрытия телекомпаний. Партии для этого не нужны.
Все стоящее вырастает из студенческих компаний, разговоров допоздна, желания нравиться девушкам. Новые партии, может быть, еще появятся в вузовских коридорах или за кружкой пива в клубе. Старые — мертвы.