В среду в Музее нонконформистского искусства на Пушкинской, 10, прошел российско-шведский семинар "Как становятся художниками". Корреспондент Ъ СТАНИСЛАВ ЗЕЛЬВЕНСКИЙ, давно мечтающий приобщиться подлинному искусству, отправился туда, преисполненный надежд.
Гости шутили и смеялись. Президент KLYS Питер Керман (Peter Curman) представлял соратников и комментировал: вот у нас журналист, потому что мы постоянно боремся за свободу слова, вот хирург — потому что шведы никуда не ездят без врача. Сам господин Керман долгие годы возглавлял Союз писателей. Он интересно рассказал об этом: "Чтобы стать членом союза, не нужно быть гражданином Швеции. И даже не нужно писать по-шведски. Но вообще-то желательно хотя бы жить в Швеции. А иначе зачем вам вообще быть членом этого союза?..". Русские в долгу не остались, и ответили достойно: в том смысле, что у нас если кто-то в союзах и состоял, то это всегда было принято скрывать.
Решили наконец перейти к конкретике. Ведущая увидела в зале молодого поэта Дмитрия Голынко-Вольфсона и с облегчением передала ему слово, почему-то назвав его ответственным за культурную политику России. Дмитрий стушевался и первым делом снял с себя всю ответственность. Потом он сказал, что трагическое отсутствие коллаборации между институциями с одной стороны, дает свободу, а с другой — не дает. "А на что вы живете?" — с пониманием спросил господин Керман. Поэт сообщил, что пишет статьи, а еще у него вышла книга стихов, несколько сот экземпляров. "Несколько сот — это 300 или 700?", — уточнил швед. "Между 300 и 500", — в тон ему ответил Дмитрий. "А почему раньше были миллионные тиражи, а теперь такие маленькие?" — не унимался президент KLYS. У господина Голынко никогда не было миллионных тиражей, и сказать тут было нечего.
Встала российская девушка-фотограф и пожаловалась, что денег очень не хватает. "А как вы влияете на общество?", — поинтересовался главный шведский фотограф в роскошной шляпе. Девушка туманно ответила, что она принадлежит к школе Стерлигова, и у них недавно вышел каталог. Так и влияют. "А как общество на вас влияет?" — попробовал зайти с другой стороны швед. Но слово уже взял куратор Николай Кононихин. Он сказал, что общество на художников никак не влияет, потому что их просто не замечает. "Надо вернуть общество к искусству!" — предложил куратор. Шведы зааплодировали.
Тут настало время поведать о своих проблемах гостям. Один с возмущением сообщил, что европейская бюрократия в Брюсселе заказывает только определенный тип культуры. Как какие-нибудь костюмчики! А мы не портные! Другой сказал, что все твердят — рынок, рынок, а культурные-то ценности — на втором плане. Все, воскликнул он, коммерциализовано. Третий предложил побольше использовать ЮНЕСКО, потому что там еще США не доминируют. Мы должны объединиться, давайте на них надавим!
Тут собравшиеся, кроме задремавшего хирурга, осознали наконец некую абсурдность происходящего. Российские нонконформисты встречаются со шведской культурной номенклатурой. Первые страдают от безденежья, вторые устали от диктата доллара. Одни мечтают о каталоге, другие — о давлении на ЮНЕСКО. "Давайте сохранять контакты!", — подытожил господин Керман. "Обязательно!" — ответили ему. Шведы засобирались и, как обычно, стали смеяться. Русские расходились с плохо скрываемым раздражением. Было понятно, что им никогда не стать руководителями союзов. Так становятся художниками.