В музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме открылась представительная выставка "Ленинградский фотоандерграунд 60-80-х". В экспозицию включено около 300 работ восемнадцати фотографов, работавших в самых разных жанрах — от привычного теперь "ню" до замусоленных бытовых фотографий Майка Наумено, Бориса Гребенщикова и Севы Гаккеля на лестничной площадке. На вернисаже побывал корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ.
Как сказал на открытии экспозиции куратор и организатор проекта Валерий Вальран, в Петербурге вообще до начала 90-х годов фотографию искусством не признавали. Возможно, поэтому подпольные фотохудожники нашли друг друга очень быстро: уже в 1975 году на квартире скандально известного поэта Константина Кузминского прошла первая выставка неофициальной фотографии "Под куполом". Работы большинства участников того "квартирника" — Леонида Богданова и Владимира Окулова, Славы Михайлова и Валентина Самарина, Бориса Кудрякова и Бориса Смелова — и под крышей музея Ахматовой. Плюс произведения многих других андерграундных фотографов, в числе которых и Михаил Шемякин, живший уже тогда в Америке, и знаменитый организатор и участник "газо-невских" выставок Игорь Иванов.
На взгляд современного зрителя, закаленного "Лучшими фотографиями Playboy-bis" и роскошно-однообразными выставками эротической фотографии, романтические и эзотерические сюжеты с обнаженной натурой Геннадия Приходько скорее всего покажутся ретроградными. Тем более что девушки у него не блистают утонченностью форм, а тело ценно не само по себе и не как объект желания, а только в качестве знака метафизического обретения свободы, в том числе и от цензурных запретов на показ этого самого тела. Спустя 30 лет такие работы выглядят, конечно, наивными. Но наивность здесь, скорее, знак принадлежности к времени, а не простодушия автора. Тем более что далеко не все фотографии из представленных на выставке так уж устарели.
Пожалуй, лучше других передают ритм того времени фотоистории Ольги Корсуновой и Андрея Усова, снимавших не прекрасный вымысел, а саму действительность ленинградской подпольной культуры. Вот, совсем молодой и мало кому известный (в том же 1975 году) Борис Гребенщиков с Севой Гаккелем в компании еще более молодых и еще менее известных девушек. Или Майк Науменко, сидящий на помойном ведре на лестнице. Автопортреты самих фотографов, наконец. Короче говоря, та самая реальность, из которой и произрастала гротескная и загадочная виртуальность ленинградских фотографов. Кстати сказать, пока работы висели без подписей (их расклеивали буквально за пять минут до открытия), даже постановочные фотографии Бориса Смелова выглядели кадрами из жизни. И наоборот, самые обычные бытовые фотки за 30 лет стали похожи на игру воображения, как, например, портреты Славы Михайлова, на которых изображены банальные, в меру привлекательные и абсолютно нереальные девушки (почти все — с характерным коротким хабариком в руке): то ли из снов по Фрейду, то ли из фантазий Дэвида Копперфилда. Или же небольшие по размеру и почему-то размещенные по углам работы Бориса Кудрякова, в которых романтический пафос первооткрывателя петербургских крыш и подъездов соседствует с "антиэстетизмом" мусора, кирпичей и колючей проволоки, а все вместе так сложно задумано, что требует немедленно дописываемого автором поэтического комментария.
Реакция вернисажной публики на увиденное была равномерно-положительной: кто-то — постарше — восторженно восклицал: "Ты посмотри, это же Олег Охапкин, совсем не узнать", кто-то — помоложе — прищурив глаз, пытался определить навскидку эстетическую ценность увиденного. А мелькающие тут и там постаревшие авторы горячо друг друга приветствовали и все время таинственно улыбались, как и четверть века назад.