Понять Россию умом

Вчера в Музее политической истории открылась выставка "Реформы и реформаторы России", посвященная 140-летию "Великих реформ" Александра II. Сотрудники музея называют ее "эскизом" к грядущей стационарной экспозиции "Два века российских реформ", на которой найдется место даже Владимиру Путину.

       На открытии не скупились на высокие слова. Говорили, что выставка этапная, что реформы и революции — главное достояние нашей истории, и что люди XXI века будут всем этим вдохновляться (хочется, впрочем, надеяться, что не всем). Большинство фраз начиналось словами "сейчас, когда...", после чего ненавязчиво следовало сравнение действующего президента с Александром-Освободителем. Кто-то замахнулся на авторитет Тютчева, заявив, что музей опровергает его мнение о непостижимости России. Промелькнула странная фраза: "Документы Сперанского лежат на столе в Кремле". Директор музея Евгений Артемов сообщил, что у них свой собственный реформаторский юбилей: ровно 10 лет назад министр культуры Николай Губенко дал Музею Октябрьской революции сегодняшнее нейтральное название.
       Между тем, никаких "открытий чудных" выставка не сулит. Стандартный набор: изображения государственных мужей, винтовка Мосина, открытки с формой урядников и унтер-офицеров, "предметы крестьянского быта" (лапти, самовар), бессмысленные пресс-папье и статуэтки. Внимание привлекают разве что некоторые документы: например, список солдат, желающих учиться грамоте, или записка Веры Засулич председателю окружного суда, в которой террористка просит обеспечить ее родственников билетами на процесс. Во втором зале — картины, десяток портретов реформаторов с прозрачными глазами (Сергей Витте, Петр Столыпин, Павел Милюков), копия репинского "Торжественного заседания Государственного Совета", сделанная одним из его учеников, и "Открытие Государственной Думы" художника Полякова, фактически — разрисованная знаменитая фотография.
       Вся концепция укладывается в несколько клише, позаимствованных из советского учебника истории и слегка подретушированных. А ведь требуется совсем немного фантазии, чтобы на экспозиции появилась хоть какая-то интрига, материал это вполне позволяет. Замечательная особенность российской истории в том, что каждый новый правитель начинал с более или менее радикального пересмотра достижений предшественника. Реформы Александра I и Александра II подмораживали Николай I и Александр III. После сталинского террора наступила хрущевская "оттепель", после "сдержек и противовесов" Ельцина — "вертикаль" Путина. На каждого приближенного к трону прогрессиста, Новосильцева или Милютина, находился свой фаворит-обскурант, Аракчеев или Победоносцев, каждого Чубайса уравновешивал свой Коржаков. Вечная борьба, где далеко не всегда ясно, что добро, а что зло — вот тема для потенциально захватывающей выставки, если подойти к ней не с кондовых марксистских позиций. Однако сотрудникам музея, которые так стремятся к актуализации выставочного контекста, по понятным причинам не хочется размышлять в подобном ключе. Тут и до фронды, не дай Бог, рукой подать.
       СТАНИСЛАВ ЗЕЛЬВЕНСКИЙ