Сегодня открывает очередной сезон театр-фестиваль "Балтийский дом". Под занавес минувшего сезона "Экспериментальная сцена" режиссера Анатолия Праудина показала спектакль "Урок первый. Воскресенье" по пьесе Алексея Уставщикова на религиозный сюжет. Посмотреть его успели немногие — критики и осведомленные почитатели. На правах премьеры спектакль войдет и в афишу нынешнего сезона.
Слух о том, как готовили "Урок первый", порхнул по городу еще до премьеры: режиссер-де вывез своих актеров из города, они затворились где-то на российских просторах и проводили время за чтением богословских текстов. Никакой эксцентрики или профессиональной гордыни в этом никто не усмотрел. Дело в том, что Анатолий Праудин принадлежит к определенному кругу петербургских режиссеров. Из официальных структур они практически исключены — господин Праудин, в частности, был выжит из ТЮЗа и вместе с группой актеров получил приют в "Балдоме". Однако у большинства его собратьев нет и этого. Они практикуют "гостевые" постановки в чужих театрах. Свои замыслы лелеют подолгу, продукцию готовят медленно. Но именно они — фрилансеры и маргиналы — на самом деле определяют петербургский театральный ландшафт. Пресловутая "питерская сборная", которая регулярно вывозит из Москвы "Золотые маски", по большей части укомплектована ими.
В бытность свою главой ТЮЗа Анатолий Праудин называл свой театр Театром детской скорби: лишь отчасти глумясь над традиционным идиотическим оптимизмом детских спектаклей, подразумевал, что детство, на самом деле, тревожно и нерадостно, жизнь — невесела и бессмысленна. И вся загадка в том, почему при этом все-таки хотят и продолжают жить.
Новый спектакль — о детстве религии. Действие укладывается в ночь накануне воскресения Христа, которую проводят в убежище четыре апостола. Миф господин Праудин обставляет по вполне традиционной театральной рецептуре. Элементарные материалы — вода, глина, железо, дерево, мех, бумага. Общий песочный колорит, грубая кладка стены, длинный, растянутый во всю сцену стол. Немного двусмысленности, намекающей на вневременной характер событий: со словом "Рыба!" на стол выкладывается круглая баночка консервов, на апостолах надето то, что веками не меняло форм — шинель, плед, рыбацкий плащ, солдатский вещевой мешок, а стороной грохочущая римская конница вызывает у героев панику, как авианалет. На протяжении почти двухчасового спектакля следить предлагается не за этим — за медленным напряженным ритмом обращенных друг на друга голов, вздымающихся жестов, внятно фиксируемых поз. Пластическая партитура спектакля расчислена безупречно. Так, что даже прозаический текст, встроенный в нее, воспринимается как стихи. Каждая мизансцена на фоне глухой пустой стены прочитывается с четкостью барельефа.
Роли сочинены как сюиты поз, не условных, но предельно выразительных в границах привычной человеческой экспрессии. Их контур суров и прост: каждая поза является некой обобщенной эмблемой эмоции. Тяжкое протекание спектакля во времени начинаешь ощущать тогда, когда режиссер-хореограф Праудин останавливает движение, усаживает апостолов и их случайного гостя — неверующего пройдоху-пастуха — за стол лицом к публике, и инициативу перехватывает драматург. Его теологические диспуты отмечены всеми невзгодами, которыми обычно оборачивается публичное обсуждение религиозных вопросов в художественной форме. Стилистически они адекватны какой-нибудь "Библии в мультфильмах". Поразительно то, как в этом тексте ведут себя актеры Анатолия Праудина — Владимир Баранов, Александр Кабанов, Алексей Борисов, Алексей Барабаш и Юрий Елагин. Трудно представить, что нужно сделать с актерами, как настроить их психофизический аппарат, чтобы они озвучили текст драматурга Уставщикова без самозаводящегося пафоса, скепсиса, иронии или тщательно скрываемого опасения прыснуть в самый неподходящий момент, с убежденным эмоциональным оправданием каждого пассажа, ни разу не поскользнувшись. А зрители — выслушали бы все это, не испытав неизменной в подобных случаях неловкости. В случае с труппой господина Праудина дело решила все та же роскошная неторопливость практики, исповедуемая отчасти принципиально, отчасти по воле карьерных обстоятельств.
ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА