В Государственном Эрмитаже в Петербурге открылась ретроспективная выставка Пьера Сулажа (Pierre Soulages), одного из наиболее именитых современных французских художников.
Картины Сулажа очень разные, но все про одно — про цвет "нецветного" и "светоносность черного". Последнее определение — авторское, это название выставки ("Lumiere du noir"). Сулаж явно из тех художников, которые отлично понимают, какое искусство они делают. Сам Пьер Сулаж — могучий властный француз в черном костюме, черной рубашке и черном галстуке. У него черный автомобиль и белые стены в доме. Он много и пространно говорит о своем искусстве, меньше о чужом, щеголяет отточенными формулировками социальных функций черного цвета (цвет траура, вечернего приема, анархии, монахов...), ссылается на художественные традиции.
По его мнению, черным рисовали еще первые художники 320 веков назад, грезили черным и великие, например Халс и Мане. Его черный цвет — с детства. В пять лет он начал чертить черной тушью прямые линии на белых листах, уговаривая взрослых, что это снежный пейзаж. Сулаж родился в 1919 году, получил художественное образование в Париже, но профессиональную карьеру начал поздно — после войны. И сразу черным — его заметили уже на Салоне сверхнезависимых в 1947-м, где среди десятков ярких цветастых абстракций он выставил свои суровые "черные" полотна. Он быстро получил известность в Европе и, что гораздо важнее для абстракциониста, в США. Пожалуй, Сулаж один из немногих европейских художников, оказавшихся способными пробить монополию американцев на абстрактный экспрессионизм. И его стали покупать для крупнейших собраний (прежде всего MoMA в Нью-Йорке или окружной музей в Лос-Анджелесе), где он разместился не в каком-нибудь европейском отсеке, а среди американских "несравненных" — Поллока, де Кунинга, Мазеруэлла, Ротко.
Карьера Сулажа удивительно ровная (быстро и надолго стал одним из первых художников Франции), а работоспособность внушает уважение — 1500 картин за 50 лет. Выставка в Эрмитаже — один из многих ретроспективных показов Сулажа по всему миру. Но художнику, привыкшему к стерильным стенам музеев современного искусства, она задала непростые задачи. Решение которых, надо сказать, он не стал перекладывать на плечи кураторов, а сам произвел разведку боем. За несколько месяцев до выставки посетил Эрмитаж, изучил 600-метровый белый Николаевский зал со всеми его окнами на Неву и зеркалами напротив окон и странным белым светом белых вечеров и ночей и уже дома вместе с кураторами из Музея современного искусства и Эрмитажа сделал отбор и продумал макет будущей выставки.
Однако кроме упражнения на освоение необычного пространства выставка в Эрмитаже задала Сулажу еще и необычный контекст. Старый художественный музей может рассказать о современном художнике немного другую историю, чем та, которую он так любит повторять. Сулаж лукавит, ссылаясь только лишь на древние наскальные рисунки, Халса и Мане. На самом деле здесь куда больше другого: восточной каллиграфии с самодостаточностью одного иероглифа на листе, Малевича с его черным и Родченко с его белым, Сезанна с его архитектоничностью. И, конечно, того, о чем напомнили соседи Сулажа по эрмитажным залам: густых рельефов краски на холстах художников эпохи барокко и прежде всего Рембрандта и сотен листов графики, много веков занимающейся сочетаниями черного и белого.
КИРА ДОЛИНИНА
Выставка открыта до 2 сентября.