Легендарная группа из шести ударников 30 мая сыграла в зале Академической Капеллы. Организовал этот на редкость успешный концерт (пришедшие на него музыканты называли его не иначе как чудом) Французский институт в Петербурге. Неделей раньше Les Percussions de Strasbourg играли в Москве (Ъ писал об этом 23 мая), там их выступление сочли сенсационным.
В мире академического авангарда Les Percussions de Strasbourg давно стали символом творческой инициативы и поиска. Ансамбль основали в 1961 году ударники двух страсбургских оркестров. Оказалось, что шесть ударников — как раз то, чего не хватало композиторам. Репертуар ансамбля быстро рос, а уровень с самого начала был так высок, что престарелый патриарх Эдгар Варез (Edgard Varese) лично позволил молодым музыкантам сыграть вшестером его классическую "Ионизацию", написанную для 13 исполнителей. Ансамбль превратился в центр развития исполнительства на ударных; музыканты собирали редкие инструменты, поощряли композиторов изобретать для них новые. Ныне "Страсбургские ударные" — это ученики тех, кто основывал группу: художественный руководитель Жан-Поль Бернар, Бернар Лесаж, Кейко Накамура, Франсуа Папире, Клод Ферье, Олаф Цшопп. Их совокупный опыт охватывает почти все области, где может реализовать себя современный ударник: кто играл рок, кто джаз, другие занимались африканской, индийской, арабской перкуссией. Страсбуржцы записали восемь дисков, один из которых ("Плеяды" Ксенакиса — Yannis Xenakis) получил главную премию французской критики Diapason d'Or.
Все три сочинения, прозвучавшие в концерте, написаны специально для "Страсбургских ударных". В первом отделении исполнялись "Aera" (лат. "воздух", греч. "бронза") Франсуа-Бернара Маша (Bernarde-Francois Mache) и "Runde Zahl" ("Круглое число") Даниэля Д'Адамо (Daniel D'Adamo). Оба опуса выдержаны в лучших консервативно-авангардных традициях. Применительно к ударным это означает культ тембра — использование как можно большего числа инструментов и как можно более разнообразных приемов игры на них. Маш, лингвист по второй специальности, впервые применил к сочинению музыки методы лингвистического анализа и семиотики — что не сказалось благотворно на целостности "Aera". Сочинение скорее напоминало ряд доказательств одного тезиса, проводимых излишне основательно и чересчур последовательно. Всего в распоряжении музыкантов более 400 различных ударных инструментов и неудивительно, что некоторые авторы, пишущие для ансамбля, испытывают embarras de richesses, затруднение от подобного тембрового избытка. Таково было и сочинение Д'Адамо. "Вибрафон слишком долго мочится в ваши уши", — сказал как-то Стравинский. Здесь булькающих агрегатов было аж шесть; анализ этой субстанции на сахар явно давал положительный результат.
Как и пристало уважающей себя ударной группе, вся сцена (а она в Капелле весьма вместительная) была уставлена разнообразнейшими орудиями и приборами — от обыкновенных вибрафонов до редчайших стальных барабанов и их причудливых гибридов. Эти последние были специально изготовлены по эскизам Яниса Ксенакиса для его произведения "Pleiades". Написанное в 1979 году, оно давно уже стало классикой не только репертуара для ударных, но и всей музыки ХХ века. "Плеяды" — абсолютный шедевр: первобытная свежесть изобретения и воплощения, полное отсутствие банальностей и общих композиторских мест, расчет, настолько строгий и безупречный, что оборачивается захватывающей спонтанностью. Наконец, сила ритма.
Ударные сами по себе обладают гигантским магическим ресурсом. Недаром как класс они древнее всех прочих инструментов. Ведь ясно, что если предмет может издать лишь один звук, то это не для услаждения уха, а для устрашения духа. Ритуальная мощь "Плеяд" — результат последовательности композитора. Он прямо, математически честно транслирует неведомый хтон и отбрасывает всякую околомифологическую гуманитарию.
Как правило, игра на ударных доставляет двигательное наслаждение исполнителям. А в лучших случаях — и слушателям, которые становятся соучастниками ритуала. "Страсбургские ударные" исполнили "Плеяды" конгениально. Везде они демонстрировали изумительное чувство времени, слитность и осмысленность, к которой идут годами. Каждый мог взять на себя роль дирижера, и передача этой роли во время игры увлекала так же, как и сама игра.
БОРИС ФИЛАНОВСКИЙ