В октябре исполнилось 50 лет со дня смерти Ивана Антоновича Ефремова. Большинству он известен как один из любимейших авторов научной фантастики, тогда как в научном мире о нем вспоминают в первую очередь как о крупнейшей величине в отечественной палеонтологии позвоночных. «Ъ-Наука» рассказывает о непростом пути Ефремова в науку и его главных достижениях.
Профессор палеонтологии, доктор биологических наук, писатель Иван Ефремов
Фото: Михаил Филимонов / РИА Новости
Профессор палеонтологии, доктор биологических наук, писатель Иван Ефремов
Фото: Михаил Филимонов / РИА Новости
Сын староверов, росший на приключенческой фантастике
В палеонтологию Ефремов пришел благодаря своему увлечению приключенческой и фантастической литературой. Он рос в зажиточной мещанской семье, отец управлял лесопильным заводом и носил чин титулярного советника. Благодаря семейной библиотеке Иван научился читать в четыре года, а в шесть познакомился с творчеством Жюля Верна.
Тогда же, в 1914 году, родители перевезли его из родной деревни Вырица под Петербургом в Бердянск: младшему брату Ивана по врачебному назначению полагался более теплый климат. Обучаясь в местной гимназии, юный Ефремов зачитывался произведениями Генри Хаггарда,
Герберта Уэллса, Конан Дойла, Джека Лондона, Германа Мелвилла и Джозефа Конрада.
При этом к родителям у него на всю жизнь сохранилось сложное отношение. «Семья-то была самая что ни на есть обыкновенно мещанская, с жестоким деспотизмом отца, как это принято у староверов, внутренне глубочайше некультурная»,— вспоминал Ефремов в переписке со своим другом, писателем Владимиром Дмитревским.
Развод родителей он ставил в один ряд с Октябрьской революцией — и дело не в том, что оба события произошли в один год. «Только потому, что эта кондовая семья распалась, мои способности смогли пойти туда, где мне самому хотелось их применить,— писал Ефремов, тут же добавляя: — Революция была так же и моим освобождением от мещанства, которое могло бы наложить на меня серьезный отпечаток».
Полковое детство
Гражданскую войну Ефремов встретил беспризорником с сестрой и братом: отец, разведясь, вернулся в Петербург, а мать вышла замуж за красного генерала и оставила детей в Херсоне у родственницы; родственница вскоре скончалась от тифа.
Пожив какое-то время на продуктовые карточки, добываемые в местном Отделе народного образования, 12-летний Иван прибился к красноармейской автомобильной роте, направленной вскоре в Крым. «Сыном полка» он пережил освобождение полуострова от белогвардейцев, обучился вождению и был контужен разорвавшимся артиллерийским снарядом. После этого у него на всю жизнь осталось легкое заикание.
Когда война кончилась, Иван вернулся в Херсон и, узнав, что отец забрал сестру и брата в Петроград, последовал за ними.
Знакомство с наукой
В Петрограде Ефремов не искал отцовского попечения. Он был твердо намерен завершить учебу, прерванную революцией, и содержать себя самостоятельно: «Мы были воспитаны в старинных правилах. Мало-мальски подросшие дети не могли быть в тягость родителям или родственникам. Поэтому... и я должен был обеспечивать себя сам».
Поступив в рабочую школу второй ступени, он окончил ее за два с половиной года экстерном и попутно подрабатывал кем только мог — от грузчика до пильщика дров. Когда Ивану было 16, его взяли на работу попрестижнее — помощником шофера, а затем и шофером.
В 1923-м Ефремов прочел статью в журнале «Природа», в которой академик Петр Сушкин рассказывал о раскопках пермских ящеров на Севере России. Очарованный этим повествованием, Иван написал автору публикации, прося встречи. Тот в ответ пригласил юношу в Геологический музей Академии наук, где заведовал одной из галерей.
Проведя Ефремову персональную экскурсию, Сушкин остался впечатлен неподдельным интересом молодого человека к предметам его исследований и предложил Ивану ознакомиться с работой научного сотрудника на практике. Так что весь последний год учебы тот в свободное от работы и уроков время помогал извлекать ископаемые останки из породы в музейной препараторской.
Как каботажный штурман сделался палеонтологом
Окончив школу, Ефремов надеялся сразу получить должность в Геологическом музее, однако вакансии на тот момент не нашлось. Второй страстью Ивана, благодаря все тем же литературным увлечениям, было море. Сдав экзамен на штурмана каботажного плавания, он отправился на Дальний Восток, где с весны до поздней осени 1924-го ходил на парусно-моторном судне у берегов Сахалина.
Однако это оказалось не тем, чему Иван хотел посвятить всю свою жизнь. В конце года он вернулся в город на Неве и, по рекомендации Сушкина, поступил на биологический факультет Ленинградского университета.
«Стипендии мне не досталось — их было очень мало. Пришлось снова браться за неквалифицированный труд. К концу первого года обучения в Ленинградском университете я получил постоянное место шофера ночной смены на пивном заводе и среди студентов стал богачом с постоянной зарплатой от 50 до 60 руб. в месяц».
На следующий год состоялась первая экспедиция Ефремова — опять же, по рекомендации Сушкина, его направили обследовать территорию Кызылагаджского залива Каспийского моря (Азербайджан) и собирать коллекцию местной орнитофауны для организации там заповедника (создан в 1929-м). На лето Иван остался на Каспии, устроившись старшим матросом на гидрографический катер.
В октябре 1925-го у Сушкина в Геологическом музее освободилась вакансия препаратора — научно-технического сотрудника, ответственного за отделение окаменелостей от породы. Так 17-летний Ефремов устроился на работу в Академию наук.
Треть жизни в раскопках
В 1926-м состоялась первая палеонтологическая экспедиция Ефремова — на гору Богдо в Прикаспии «для отыскания материалов по стегоцефалам». Там ему удалось обнаружить известняковые отложения нижнего триаса и извлечь из них останки множества лабиринтодонтов, живших около 250 млн лет назад.
Последующие 23 года — больше трети своей жизни — Ефремов провел в практически непрерывных научных экспедициях. Всего их сам ученый насчитывал 31, из них 26 прошли под его руководством. Территории, исследованные Ефремовым, включали север европейской части России, Поволжье, Среднюю Азию, Урал, Восточную Сибирь, Якутию и Дальний Восток.
Важными результатами этих поездок стали описания значительной части позвоночной фауны, обитавшей на территории СССР и Монголии в триасовый (около 250–200 млн лет назад) и пермский (300–250 млн лет назад) периоды. Ефремов неоднократно вводил в научную классификацию не только новые виды, но и целые рода: среди них никтифруреты, никтеролетеры, мензенозавры, бентозухи, лантанозухи и эннатозавры.
В 1946-м на основе своих находок он установил целый надотряд батрахозавров. Эти животные, представлявшие собой промежуточное звено между амфибиями и рептилиями, вымерли около 280 млн лет назад. Для иллюстрации масштабов стоит уточнить, что, например, динозавры — это тоже надотряд.
Ефремову же принадлежит и ряд важнейших открытий, относящихся к меловому периоду (145–66 млн лет назад). Руководя в 1946–1949 годы Монгольской палеонтологической экспедицией Академии наук СССР, он первым обнаружил и описал останки тарбозавра. Название переводится как «ужасный ящер». В шутку эту находку можно назвать нашим ответом американскому тираннозавру, на которого тарбозавр довольно-таки похож. Если же говорить серьезно, ряд исследователей считают тарбозавра прямым предком тираннозавра.
В той же экспедиции Ефремов раскопал окаменелости гадрозавров, карнозавров, анкилозавров и зауролофов. Каждая из этих находок обладала исключительной важностью. С одной стороны, все они серьезно изменили представления мировой палеонтологии об ареале обитания этих ископаемых видов и о том, как они распространялись по миру. Ведь гадрозавров, карнозавров и анкилозавров в Евразии ранее не находили, а от зауролофа лишь раз обнаружили седалищную кость (в 1930-м в Китае). С другой — нельзя сказать, что ученые располагали большим количеством останков этих животных. Например, Ефремов стал вторым, кому удалось найти практически полный скелет зауролофа — до него это удалось лишь первооткрывателям вида в Канаде в 1911-м.
Главным же достижением Ефремова принято считать создание целого раздела палеонтологии — тафономии, основы которой он начал формулировать в своих трудах в 1940-х. Это направление изучает процесс образования ископаемых останков организмов: от формирования их посмертных скоплений до, собственно, окаменения.
Выводы, которые делаются на основе принятых в тафономии положений и подходов, помогают заполнять пробелы в геологической летописи и истории эволюции. Тафономия дает возможность судить о том, в каких условиях вымершие организмы жили и как взаимодействовали между собой,— и таким образом играет важнейшую роль в воссоздании целостной картины экосистем прошлого. К примеру, методами тафономии Ефремов установил, что пустыня Гоби в меловом периоде представляла собой болотистые низменности с богатейшим биоразнообразием.
Последние труды
Монгольская экспедиция стала для Ефремова последней научной поездкой. Изнурительные нагрузки и тяжелый климат обострили проблемы с сердцем, которыми он страдал с 1942-го, переболев тифом во время военной эвакуации в Свердловске. Остаток своей научной карьеры Ефремов заведовал лабораторией низших позвоночных Палеонтологического института Академии наук (который со временем «вырос» из Геологического музея). В 1959-м его вынудили уволиться: дирекция не хотела мириться с инвалидностью, которую ученый оформил из-за проблем со здоровьем.
Впрочем, к этому времени Ефремов уже был популярным писателем — его рассказы печатались с середины 1940-х, с 1949-го широко публиковалась дилогия «На краю Ойкумены», в 1957-м вышел роман «Туманность Андромеды». Уволившись из Академии наук, он полностью отдавал себя работе над «Лезвием бритвы», затем — над «Часом Быка» и «Таис Афинской». На даче в Абрамцево и в московской квартире Ефремов проводил за письменным столом по десять часов в день, а иной раз и по 12–14.
«Таис Афинская» стала его последним произведением. Роман начал публиковаться в «Молодой гвардии» за два месяца до смерти автора. 5 октября 1972-го Иван Ефремов скончался от острой сердечной недостаточности.
Плоды же его трудов именно в это время обретали второе рождение. С конца 1960-х идеи тафономии начали набирать популярность в мировом научном сообществе, в качестве полноценного научного раздела она вошла сперва в саму палеонтологию, а затем — в палеоантропологию и археологию. Ее методы начали применяться в геологии полезных ископаемых и даже в криминалистике.
На родине он остался известен не только как один из любимейших авторов научной фантастики, но и как крупнейшая величина в отечественной палеонтологии позвоночных. Его учениками стало целое поколение отечественных ученых, а еще несколько с детства любовались его находками, выставленными в Палеонтологическом музее на Теплом стане (они стоят там и сейчас — например, гигантские скелеты тарбозавра и зауролофа).
Некоторые ученики Ефремова называли свои находки в его честь. Самый известный пример — описанный Петром Чудиновым ивантозавр (от «Ивана Антоновича ящер»), саблезубое промежуточное звено между рептилией и млекопитающим, вымершее около 265 млн лет назад.