Чем солидней автор, чем серьезней его взгляд на мир, тем отчаянней ему нужна возможность переключиться, и комедия — романтическая, сюрреалистическая или черная — всегда давала такую возможность — и Хичкоку, и Годару, и Кубрику, и Триеру. Правда, смешного в этих фильмах мало. Чем острее комические эскапады, тем очевиднее, что миром правят не разум и рассудительность, а абсурд и хаос. Осознание этого сбивает с ног даже подготовленного зрителя. Так что комедии, сделанные насупленными авторами, редко становятся любимчиками широкой аудитории, но и из головы их так просто не выкинешь.
«Неприятности с Гарри», 1954
Альфред Хичкок
Фото: TCD / Prod.DB / Alamy / DIOMEDIA
Фото: TCD / Prod.DB / Alamy / DIOMEDIA
Хичкок славился своим специфическим чувством юмора. Годами он изводил актеров и коллег розыгрышами: приковывал их друг к другу наручниками и терял ключи, присылал им на день рождения игрушечные гробы, подкладывал на диваны пердящие подушки. Его триллеры тоже были исполнены циничного смеха. Но одну из немногих его строго выдержанных в рамках комического жанра работ назвать гомерически смешной язык не повернется. Это фильм, главный герой которого непоправимо мертв, и хотя его ждут приключения, все-таки ему предсказуемо не хватает какой-то живости. Упреки в том, что фильм у Хича получился «вялым» и «малосмешным», посыпались на повелителя саспенса, стоило только «Неприятностям с Гарри» оказаться в кинотеатрах. И сюжет развивался медленно, и актеры, по мнению критиков, здесь играли скорее суховато (пожалуй, все, кроме Ширли Маклейн), и диалоги отдавали манерностью: «Сейчас откопаем его, а потом пойдем ко мне, и я вам сделаю чашечку горячего шоколада». Эта дежурная вежливость и чопорная, снятая на фешенебельный широкоэкранный формат VistaVision природа Вермонта никак не вязались с трупом, как не вязалось с ним и обтекаемое слово «неприятности» в названии.
«Доктор Стрейнджлав», 1963
Стэнли Кубрик
Фото: Stanley Kubrick Productions
Фото: Stanley Kubrick Productions
Стэнли Кубрику казалось, что ядерная война — это чистый абсурд, так что свой фильм об обмене ядерными ударами СССР и США он непременно хотел снимать в жанре комедии. Начав работать над замыслом со сценаристом «Лолиты» Джеймсом Харрисом, он потратил изрядное время на придумывание комических сцен вроде той, где начальники штабов в разгар противостояния за минуту до коллапса заказывают себе обед навынос (в финале предполагалось устроить битву с кремовыми тортами). Идея сделать апокалипсис смешным едва ли лежала на поверхности, но публика, только что пережившая Карибский кризис, реагировала на увиденное — свихнувшиеся генералы, неуправляемые стратегические бомбардировщики, секретные переговоры из сортира, немощные национальные лидеры — на редкость жизнерадостно. Параноидальная реальность требовала остранения смехом. Совсем другой, но тоже по-своему поразительной была реакция на «Доктора Стрейнджлава» тех, кто имел непосредственное отношение к принятию политических и военных решений. Им было не до смеха. Во-первых, все без исключения политики мира поверили в существование машины Судного дня, которая автоматически запускает ядерное возмездие в случае нападения. Во-вторых, Кубрику предъявили претензии военные — им был интересно, как режиссеру удалось столь реалистично изобразить засекреченную кабину новейшего стратегического бомбардировщика B-52. Самый большой шок ждал Рональда Рейгана — став президентом, он потребовал отвести его в придуманную Кубриком стратегическую «военную комнату», а ему заявили, что такой комнаты нет. Хорошо хоть коммунисты не начали похищать бесценные жидкости американских тел.
«Уикенд», 1967
Жан-Люк Годар
Фото: Everett Collection Inc / Alamy / DIOMEDIA
Фото: Everett Collection Inc / Alamy / DIOMEDIA
Солнце светит, птички поют, выходные впереди. Никогда еще дорога за город не была так утомительна и так интеллектуально насыщенна. Годар был первым, кто превратил автомобильную пробку на киноэкране в символ краха человеческой цивилизации и тотальной атомизации общества, рассевшегося по индивидуальным транспортным средствам и поглощенного взаимной неприязнью. Пробка — это конец истории. «Уикенд» — своеобразная экранизация рассказа Хулио Кортасара «Южное шоссе», которая борется с текстом дикими интертитрами, разрушает и без устали поясняет написанное, чтобы предложить зрителю что-то помимо и превыше повествования. Ощущение? Чувство? Взгляд? «Это фильм, затерянный в космосе, фильм, найденный на помойке»,— гласят буквы на черном фоне. Рассмеяться на «Уикенде» трудно, но забыть фильм после просмотра невозможно. Звук в рассинхроне, монтаж как будто с ошибками, здесь всё невпопад. Годар не хочет рассмешить (хотя формально сюжет с мужем и женой, которые готовят убийство свекра, водевильный). Годар хочет растормошить и обескуражить. И пишет историю 1968-го за год-полтора до революции, а в финале не просто ставит титр «конец фильма». Ему нужен «конец истории», «конец кинематографа».
«После работы», 1985
Мартин Скорсезе
Фото: Mary Evans / DIOMEDIA
Фото: Mary Evans / DIOMEDIA
В «После работы» Скорсезе берется за понятную для середины восьмидесятых тему — «яппи в опасности». Во что превращается жизнь офисной мышки, когда рабочий день в конторе подходит к концу? Оказывается, жизнь за пределами регламентов, компьютерных интерфейсов и офисных опенспейсов полна опасностей. Певец нью-йоркских асфальтовых джунглей и мрачный реалист Скорсезе успешно доводит ситуацию с вечерним отдыхом до абсурда: компьютерный клерк решает почитать в кафе Артура Миллера, знакомится с милой девушкой, попадает в богемный Сохо и погружается в чистое безумие. Чувствуется, что «После работы» порожден неуспехом истерического «Короля комедии». Здесь краски мягче, а атмосфера городского кошмара, пожалуй, не давит с такой убийственной силой — все-таки главный герой не творческий человек и сумасшествие не доводит его до ручки. Позднее «Король комедии» станет точкой отсчета для «Джокера» Тодда Филлипса, и в «После работы» также можно найти что-то джокеровское — именно город становится для главного героя источником невроза и всепоглощающей истерики. Занятно, что именно «После работы» — фильм игривый, сделанный, чтобы не простаивать в ожидании вожделенного «Последнего искушения Христа»,— принес Скорсезе каннскую награду за лучшую режиссуру.
«Любовь, сбивающая с ног», 2002
Пол Томас Андерсон
Фото: New Line Cinema
Фото: New Line Cinema
Пол Томас Андерсон — серьезный автор эпических пропорций, а его фильмы в большинстве своем чистые американские романы в виде кино. «Нефть», «Мастер», «Призрачная нить» — эти картины едва ли смогут развеселить, хотя что-то смешное безусловно можно найти в каждой из них (все-таки неслучайно в духовные отцы Андерсону прочат Роберта Олтмана). Лишь отдаленно смешной получилась у Андерсона и комедия «Любовь, сбивающая с ног». Даром что на экране Адам Сэндлер, а название отдает ромкомом. «Любовь, сбивающая с ног» — фильм отчетливо неуютный. Своему зрителю он дарит давящие интерьеры, снятые широкоугольной оптикой (из-за чего во время просмотра накатывают приступы клаустрофобии), и неунимающиеся барабаны на саундтреке — ничто не должно отвлекать от наблюдения за мучительным перерождением автора. Для Андерсона эта комедия стала работой этапной — переходом от полифонии «Магнолии» и «Ночей в стиле буги» к золотому периоду новой американской классики. Дальше будут нефтяные магнаты и лжепророки, бунт, взросление и бегство от себя, а пока, извините, Сэндлер в анекдотичном неудобном костюме и секс по телефону.
«Жмурки», 2005
Алексей Балабанов
Фото: Кинокомпания CTB
Фото: Кинокомпания CTB
Фильм по сценарию бывшего футболиста Стаса Мохначева был задуман как народная комедия, комикс о бандитских девяностых с Тарантино в анамнезе. Людям такое должно понравиться — так рассуждали, запуская «Жмурки» в производство, Алексей Балабанов и Сергей Сельянов. Однако публика кровавую комедию масок, в которой участвовали бесчисленные звезды отечественного кино (от Ренаты Литвиновой до Никиты Михалкова), не полюбила — многовато гиньоля и мертвых. Не успеешь с героем примириться, а его уже пристрелили или зарезали. Хотя в комическом жанре ничего подобного в нашей стране не делалось, сам Балабанов, кажется, тоже немного кривил душой, представляя свой фильм интервьюерам как чистую хохму для сбыта на массмаркет. Иначе не стал бы пририсовывать к этой вампуке из 1990-х драматургические скобки — эпиграф и эпилог из нулевых. Сперва Жанна Болотова рассказывает студентам о «накоплении начального капитала», а в финале Балабанов предъявляет бенефициаров масштабного передела собственности — бандитов Саймона и Сережу, отдыхающих в офисе с видом на Кремль. Так нелепый в своей жестокости фильм наливается особым смыслом — да, это очередное балабановское высказывание о родине, где принято погибать ни за грош.
«Самый главный босс», 2006
Ларс фон Триер
Фото: Zentropa Productions
Фото: Zentropa Productions
В том, что у Ларса фон Триера есть чувство юмора, сомневаться не приходится. Посмотрите хотя бы «Мандерлей» или «Нимфоманку» — живот надорвешь, пока досмотришь. Однако в «Самом главном боссе» Триер решил предъявить без прикрас то, что принято называть юмором скандинавским, странным, мучительно своеобразным. Словосочетание «без прикрас» стоит понимать абсолютно буквально, ведь фильм был снят датчанином с помощью специальной компьютерной системы Automavision, которая самостоятельно выстраивает ракурс съемки и руководит перемещением камеры,— оператор как будто и не нужен. Смотреть трудно. Этот компьютерный взгляд превращает «Самого главного босса» в то еще развлечение (такие картины пишет нейросеть). К финалу у аудитории должно закономерно возникнуть ощущение, что автор издевается. А он не издевается — скорее самоустраняется, борясь со своими амбициями, и бьет себя по рукам, когда так хочется почитать зрителю нотации. «Самый главный босс» — офисная комедия и каникулы человека, уставшего от больших нарративов. Впрочем, те времена отдыха давно позади — после «Босса» Триер успел познакомиться с Антихристом, уничтожить Землю и съездить в ад. В офисе ему не сидится.
«Сумасшедшая помощь», 2009
Борис Хлебников
Белорусский гастарбайтер (Евгений Сытый) едет за длинным рублем в странную и жестокую Москву. Первым делом у него отнимает телефон и деньги эпизодический гопник в исполнении Сергея Бурунова, а затем неизвестные снимают с несчастного ботинки. Утешает только встреча с инженером на пенсии, добрым, но на всю голову больным человеком (Сергей Дрейден), который ведет спецоперацию против сил зла в лице местного участкового (тот никак не может пройти переаттестацию в полицейские). В свое время «Сумасшедшую помощь», кажется, недопоняли. Картина с трудом вписывалась в образ и фильмографию Бориса Хлебникова, даже самые добродушные детали — вроде приклеенных к бюстам гениталий — искрились каким-то неподдельным безумием. Сегодня же сеанс этого сурового панельного сумасбродства поймет каждый. «Сумасшедшая помощь» — очень российская история, кино о насильственном причинении добра, абсурде преклонения перед прошлым и нелюбви, которая расцветает в изоляции. Фильм о том, что нельзя забывать пить таблетки.
«Лобстер», 2015
Йоргос Лантимос
Фото: BFI; Lobster Productions
Фото: BFI; Lobster Productions
И еще немного абсурда, сюра и страсти. Если бы фильму греческого сюрреалиста Лантимоса непременно требовалось дать жанровую дефиницию, то вряд ли нашлось бы что-то лучше «романтической комедии». На абстрактную антиутопическую идею (как и в «Клыке») Лантимос насаживает свое понимание человеческой природы, которая максимально далека от абстракций. Главный герой после развода попадает в Отель для одиноких, чтобы либо снова найти себе пару, либо в противном случае спустя 45 дней превратиться в животное по своему выбору (ему почему-то хочется стать лобстером). Лантимос — лабораторный исследователь, и его очередной опыт при всей смехотворности исходных данных (это и правда очень ироничный фильм) рассказывает хорошо понятную историю: она о человеческом нарциссизме и желании видеть рядом с собой самого себя, об обществе, которое требует от человека устроенности и благополучия, о том, как отношения формируются исходя из абсурдных предпосылок вроде общей жилплощади или совместно нажитого имущества.
«В тихом омуте», 2016
Брюно Дюмон
Фото: arte France Cinema
Фото: arte France Cinema
Мрачный Дюмон, когда-то ставивший в тупик «Человечностью» и «Фландрией», в середине нулевых вдруг неожиданно переключился в комический режим. Сперва сделал для телевидения уморительного «Малыша Кенкена», а затем его в каком-то смысле ретроверсию — «В тихом омуте». Как и «Кенкен», этот фильм — в чем-то детектив, а в чем-то совершенная дичь. Действие снова разыгрывается в родных для Дюмона местах — на северном побережье Франции, в Нор-Па-де-Кале. Это гротеск с каннибалами, но в то же время социальная критика — а как иначе, ведь тут бедные едят богатых. Социальную остроту экстравагантного «В тихом омуте» усиливает тот факт, что местных полицейских и сборщиков мидий изображают непрофессионалы, а приезжих буржуа — звезды (выделяются Жюльетт Бинош и Валерия Бруни-Тедески). Карикатурный (Дюмон любит портретировать и разглядывать), размашистый памфлет о внутреннем туризме как источнике пропитания (в буквальном смысле) чем-то напоминает балабановские «Жмурки» — да, несмешно, да, аморально, но ведь и очень поучительно.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram