В Большом театре спектаклем Мариинского театра "Драгоценности" открылся фестиваль "Золотая маска". Балетное состязание началось и завершилось в один и тот же день. Не потому, что "Драгоценности" совершенны, а оттого, что конкурентов у них нет.
В интерпретации Мариинки "Изумруды" похожи на баланчинскую "Францию элегантности, комфорта, моды и духов", как Невский проспект на Елисейские Поля. Протагонистка Майя Думченко танцевала с пристойной бедностью — а что еще могла поделать бедная девушка, от природы лишенная подъема, красивых ног и балеринского шарма, с партией, построенной в расчете именно на эти данные?
Собственно говоря, спектакль начался с появления Дианы Вишневой в "Рубинах" — единственной претендентки на "Золотую маску" в номинации "Лучшая женская роль". Вконец исхудавшая, утратившая юношескую непосредственность, любимица Москвы приобрела апломб опытной geste-star — технически раскованной, сочетающей расчетливую экспрессию с не менее расчетливым ребячеством. Стильную балерину невыигрышно оттенял сильно растолстевший Вячеслав Самодуров (тоже номинант "Маски"), работающий по контракту в Нидерландском балетном театре. На Западе он приобрел ухарские замашки любимца сельских девчат и окончательно утратил выворотность, отчего Баланчин в его исполнении смахивал на пляски кубанского казака.
Стерилизованный кордебалет, ровненький, вылизанный, бдительно следящий за выворотными пяточками и аккуратными ручками, был тускл в томных "Изумрудах", простоват в свинговых шалостях "Рубинов" и лишь в "Бриллиантах", нашпигованных русскими реминисценциями, обрел необходимую свободу и уверенность в правильности пути. Последняя часть триптиха и вытянула весь спектакль. Сцена Большого позволила насладиться баланчинскими манипуляциями с пространством в шествиях "Полонеза", в рисунках женского ансамбля. Светлана Захарова достойно заменила травмированную Лопаткину — ее идеальные ноги чертили в адажио некую геометрию сфер. Игорь Зеленский, злостно проигнорированный экспертами "Маски", был классом выше своего незадачливого "рубинового" коллеги.
И все было бы совсем славно, если бы "Драгоценности" можно было выбирать из ряда других балетов. Но из конкурсной программы исчезли даже гипотетические конкуренты. Большой театр в угоду своему худруку Геннадию Рождественскому не стал показывать "Дочь фараона" (этот эксклюзив француза Пьера Лакотта был выдвинут сразу в четырех номинациях — лучший спектакль, лучшая хореография, лучшие мужская и женская роли). Не приехала в Москву и мариинская "Манон" — по причинам более туманным. Оставшаяся в конкурсе миниатюра Джерома Роббинса "Послеполуденный отдых фавна" — из другой весовой категории. А "Фауст" петербуржца Николая Боярчикова номинирован из благодарности к единственному отечественному хореографу, поставившему в прошлом сезоне балет, который не стыдно показать публике. Таким образом, конкурсная интрига оказалась исчерпана в первый же фестивальный вечер.
Как показывает практика нашей театральной премии, не дать "Маску" Баланчину, причем любому,— все равно что усомниться в его гениальности. Даже если это нынешние "Драгоценности", в которых на мышином бархате ученического фона сияет всего пара-тройка настоящих камней.
ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА