В редакции журнала "Звезда" состоялась церемония вручения двух литературных премий за прошлый год: Довлатовской, присужденной поэту Владимиру Уфлянду за сборник новелл "Если Бог пошлет мне читателей", и премии редколлегии журнала в нескольких номинациях.
Ежегодная премия имени Сергея Довлатова присуждается за лучший рассказ года, написанный петербургским автором или напечатанный в Петербурге. Поэт и эссеист Владимир Уфлянд весь вечер сиял от удовольствия — награда ему понравилась. Еще бы, ведь, по его собственным словам, тираж книги "Если Бог пошлет мне читателей" (псевдовоспоминания, выдуманные и настоящие истории про вполне реальных господ Довлатова, Бродского, Уфлянда etc.) оказался распродан практически полностью. В разговоре с корреспондентом Ъ лауреат отметил, как для него важна именно Довлатовская премия — Сергей Довлатов был его учителем. Возможно, поэтому Довлатовский фонд (председателем которого по совместительству является редактор "Звезды" Андрей Арьев) решил наградить ученика и друга Довлатова и включить его тем самым в состав жюри премии следующих лет.
Премия редколлегии журнала оказалась намного менее очевидной. Главная неожиданность — появление в списке финалистов прославленной петербургской поэтессы Елены Шварц (награждена за цикл стихотворений в # 8 "Звезды" за 2000 год). Она предположила, что премию журнала "Звезда" ей вручили за то, что у нее много стихов о звездах, и прочитала два стихотворения из своей новой книги "Дикопись последнего времени".
Редактор филологического журнала "Всемирное слово" Елена Чижова, также награжденная дипломом "Звезды", вела себя скромнее и в рамках благодарственной речи прочитала сонет Шекспира на английском языке. Ее роман "Крошки Цахес" (премия за лучший дебют в 'Звезде'", # 4) в интерпретации известного филолога и члена редколлегии "Всемирного слова" Константина Азадовского был обозначен как противовес господам Пелевину, Б.Акунину и Сорокину. По его мнению, для этого изысканного текста более подошла бы номинация "за верность высоким традициям". Возможно, эта номинация подошла бы и для многих других лауреатов этой премии, как и для большинства авторов журнала. Например, для документальной повести еще одного лауреата Игоря Николаева "Единственный", посвященной сложным отношениям Жукова с Рокоссовским.
Присуждение премии за цикл статей в рубрике "Читатель — критику" Рейну Карасти вызвало раскрытие очередной литературной мистификации: оказалось, что нет никакого Рейна Карасти, а есть два многообещающих молодых критика и литературоведа — Игорь Булатовский и Борис Рогинский. То есть, в конечном счете, все было сделано правильно: дали "своим" — чтобы не забывали, "чужим" — чтобы дружили и "молодым" — чтобы уважали.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ