фестиваль опера
На новой сцене Большого театра в рамках "Золотой маски" показали "Тоску" Джакомо Пуччини Саратовского академического театра оперы и балета. ВАРЯ Ъ-ТУРОВА искренне удивилась благосклонности экспертного совета фестиваля, выдвинувшего спектакль на премию сразу в трех номинациях — "Лучший спектакль", "Лучшая работа дирижера" и "Лучшая женская роль".
Мотивы авторов спектакля понятны — должен же кто-нибудь ставить старую добрую "Тоску" без режиссерского выпендрежа, экстравагантных декораций и половых актов на сцене. В подобном трепетном отношении к оперному шедевру нет ничего зазорного. Но если упор делается на музыкальный материал, то тогда уж качество исполнения должно этому материалу соответствовать. Дирижер и худрук театра Юрий Кочнев не смог добиться от оркестрантов элементарного попадания в ноты — и в соло, и в тутти общее звучание было таким, что хотелось каким-то образом выключить звук. Этому желанию способствовало то, что происходило на сцене. В лучших традициях немого кино герои оперы метались, заламывали руки и содрогались в рыданиях.
Лучше всего пародировать кино получилось у Ольги Кочневой (Флория Тоска). В первом акте Тоска вела себя, как в советских киноводевилях: все время хихикала, взмахивала ручками, поигрывала розовым шарфиком и махала шляпкой. Во втором, в сцене убийства Скарпиа (Виктор Григорьев), певица явно имела в виду классические сцены из Хичкока — рука с ножом, занесенная в рапиде над жертвой. Совершив злодеяние, она еще несколько раз повторила движение, которым зарезала Скарпиа, превращаясь из измученной влюбленной женщины в какую-то кровожадную маньячку. Сам Скарпиа не особенно увлекся актерством, если не считать таковым постоянное поигрывание тростью. Помимо этого Скарпиа с самого начала появляется весь в черном с серебром и вместе с собственными прихлебалами в черной коже. Особенно трогательно это выглядело во время сцены мессы — все вокруг в белом, поют монашки и детский хор, а в левом углу сцены темный Скарпиа, да еще в струе холодного света. В конце сцены Скарпиа, естественно, рухнул в рыданиях. Остается только удивляться удовольствию и искренности, с которыми участники спектакля изображали всю эту милую пародию на оперу.
Если говорить о вокальной стороне дела, то и тут утешений было мало. Ольга Кочнева все верхние ноты брала с откровенными подъездами, а тембр ее голоса не слишком разнообразен и ярок для этой партии. К тому же в знаменитой арии "Vissi d`arte" ее жеманная пластика отчаянно не соответствовала содержанию. Иван Носик (Марио Каварадосси) обладает приятным мягким тембром, но испытывает явные проблемы с дыханием, отчего его голос звучит зажато и слабо. Убедительнее других выглядел Виктор Григорьев (Скарпиа), но его голос не назовешь особенно интересным.
К концу спектакля умиляться, делать скидки на бедность театра, волнение исполнителей и утешаться красотой самой музыки Пуччини стало тяжело. В результате по идее несчастная Тоска, не просто рыдающая, а устроившая прямо-таки истерику и вопли над телом Каварадосси, не вызвала ничего, кроме раздражения. А ее смерть стала облегчением для публики.