С ростом числа граждан-банкротов все больше внимания кредиторов привлекает жилье должников, часто выступающее единственным доступным для продажи имуществом. В апреле 2021 года кредиторы получили серьезный козырь — решение Конституционного суда РФ, позволяющее обращать взыскание на единственное, но роскошное жилье. За полтора года суды стали активно применять эту позицию и вырабатывать подходы к определению признаков роскоши. Опасения о массовом изъятии маленьких квартир пока не оправдались, но на фоне отсутствия законодательного регулирования проблемы возникают. Мнения юристов о будущем практики расходятся. Одни верят, что она станет гуманнее, другие — что, наоборот, ужесточится.
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
Вопрос о возможности взыскания роскошного жилья должников давно занимал кредиторов и стал особенно острым с появлением в октябре 2015 года механизма банкротства физлиц. Число несостоятельных граждан растет. По подсчетам Федресурса, только за январь—сентябрь банкротами признаны 194 тыс. человек, а всего за семь лет процедуру прошли 669,3 тыс. россиян.
Средний уровень погашения банкротами долгов остается в пределах 4–6%. Более того, по результатам инвентаризации в 2022 году у граждан-банкротов в 89,9% случаев не обнаружено никакого имущества. Если же оно есть, то часто это единственная квартира, где должник живет, и по закону забрать ее нельзя (ст. 446 ГПК). Причем этот актив может оказаться весьма ценным, особенно если банкротится бизнесмен или топ-менеджер крупной компании, которые нередко владеют элитным жильем.
Кредиторы не оставляют попыток обратить взыскание на единственное жилье, и если закон им поменять пока не удалось, то судебная практика уже меняется.
Подарок для кредиторов
В рамках дела Ивана Ревкова Конституционный суд (КС) РФ 26 апреля 2021 года вынес революционное для практики решение и позволил обращать взыскание на единственное жилье гражданина с целью продажи для погашения долгов при соблюдении ряда условий.
«Снятие защиты» с жилья возможно, если оно было приобретено со злоупотреблениями. Также суды могут учитывать время присуждения долга, возбуждения исполнительного производства, условия сделок по отчуждению другого имущества для приобретения защищенного иммунитетом жилья. Должно быть адекватное соотношение рыночной стоимости жилья с величиной долга, чтобы обращение взыскания на квартиру не было «карательной санкцией» или «средством устрашения должника».
Оставить гражданина на улице нельзя, подчеркнул КС, нужно предоставить ему замещающее жилье площадью не меньше социальной нормы (в Москве — 18 кв. м на человека) в пределах того же поселения либо в другом регионе с согласия должника.
«Постановление КС оказалось подарком для кредиторов, став первым и пока единственным основанием для обращения взыскания на жилье»,— подчеркивает партнер «Пепеляев Групп» Юлия Литовцева. Это послужило толчком для активного развития практики включения в конкурсную массу единственного жилья. Уже в августе 2021 года Верховный суд РФ (ВС) в деле Владимира Балыкова закрепил эту позицию, по сути одобрив ее широкое применение.
Возможность нормального проживания
За полтора года судебная практика еще не пришла к единообразию, но уже начали проясняться некоторые критерии. “Ъ” проанализировал несколько десятков судебных решений по делам о банкротстве граждан, касающихся роскошного жилья.
Главной причиной изъятия жилья в них стали злоупотребления самого банкрота. К таким действиям чаще всего относят дарение или продажу гражданином всех своих квартир, кроме одной, либо отчуждение единственного жилья до банкротства. Например, в августе столичный арбитражный суд оставил в конкурсной массе московскую квартиру на Ленинском проспекте площадью 142,2 кв. м. Суд пояснил, что Ольга Гончарова продала квартиру перед банкротством, а до обращения в суд проживала по другому адресу. «Отчуждение спорной квартиры было частью общего плана по выводу активов с целью невозможности обращения взыскания на них»,— решил суд.
Также для взыскания единственного жилья оно должно иметь признаки роскошности, по которым единого мнения у судов пока нет. Оценивая площадь жилья, одни судьи ориентируются на соцнорму и превышение ее в два-три раза, другие могут счесть нероскошным даже дом площадью более 1 тыс. кв. м для трех членов семьи. На позицию судов влияет не только площадь, но и стоимость жилья — чем оно дороже, тем больше шансов на изъятие. Например, суды обычно относят к роскошным квартиры в домах премиального сегмента стоимостью от нескольких десятков миллионов рублей.
Управляющий партнер Intermark Real Estate Дмитрий Халин: «Покупатели элитного жилья — это оптимисты»
Наличие в том же городе более дешевых квартир необязательно влечет признание спорного жилья роскошным. Такой вывод сделал Арбитражный суд Западно-Сибирского округа 13 апреля по делу о банкротстве Андрея Горбунова, отказав в просьбе кредиторов заменить новосибирскую квартиру площадью 80 кв. м стоимостью 8 млн руб. на меньшее жилье за 2,25 млн руб., не увидев признаков роскошности.
Во внимание принимается и соотношение цены квартиры и размера долга банкрота, чтобы продажа жилья имела экономический смысл. Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа 21 апреля отказался оставить Сергею Федорчуку дом в Иркутске (925 кв. м) стоимостью 5,7 млн руб. при долгах в 6,3 млн руб. Замещающее жилье обойдется в 2,6 млн руб., а оставшаяся часть денежных средств позволит погасить «40–50% реестровой задолженности, что существенно», заключил суд.
Вместе с тем при большом размере задолженности погашение ее даже на несколько процентов могут признать обоснованным. К такому выводу пришел Арбитражный суд Уральского округа в деле Анатолия Павлова по поводу дома в Челябинской области площадью 1273,5 кв. м. Хотя продажа позволит погасить лишь 1,1% реестрового долга (14,1 млн руб. из 1,38 млрд руб.), это «не является основанием для придания данному жилому помещению абсолютного исполнительского иммунитета».
Владение только долей в квартире не позволяет избежать взыскания: Арбитражный суд Самарской области 1 августа включил в конкурсную массу банкрота Сергея Арцыбасова принадлежащие ему полквартиры. В то же время некоторые суды оставляют должнику просторную жилплощадь, далеко выходящую за пределы соцнормы, если вместе с ним там проживают другие члены семьи. Арбитражный суд Уральского округа в марте отказался включить в конкурсную массу дом на 139,4 кв. м в Свердловской области, признав его единственным жильем Андрея Шулепина. В решении говорится, что в доме также прописаны «несовершеннолетние разнополые дети», там есть «отдельные жилые комнаты, позволяющие должнику и членам его семьи проживать раздельно и обеспечивающие возможность нормального проживания и развития с учетом психофизических особенностей каждого жильца». У Александра Кокоянина Арбитражный суд Северо-Западного округа в августе 2021 года не стал изымать жилой дом площадью 172,7 кв. м в Вологодской области, где он проживал с женой.
Наконец, забрать жилье у банкрота можно, если выяснится, что оно не единственное, причем расположение второго неважно. Так, Мераби Бен-Элу не удалось отстоять квартиру в Москве площадью 423,3 кв. м, несмотря на прописку там шести родственников. В суде обнаружилось, что банкрот вместе с женой приобрел квартиру в Израиле площадью 280,2 кв. м, «то есть спорная квартира не является единственным пригодным жильем для должника и его семьи». Аналогично по решению Арбитражного суда Москвы в июле 2021 года Марина Савина лишилась московской квартиры, так как кредиторы доказали, что она проживает в Испании и владеет там недвижимостью.
Водораздел по добросовестности
В 2021 году юристы высказывали опасения, что новый подход может привести к массовым изъятиям жилья, площадь которого превышает соцнорму, но пока такие случаи единичны. Партнер юрфирмы «Арбитраж.ру» Александр Стешенцев отмечает, что «арбитражным судам приходится заниматься судебным правотворчеством», но в целом считает новую практику адекватной благодаря «взвешенной позиции КС». По мнению партнера КА Pen & Paper Валерия Зинченко, «в большинстве случаев практика стала более справедливой». Впрочем, адвокат Case by Case Юлия Михальчук видит «сильный крен в сторону кредиторов».
По словам гендиректора Союза АУ СРО «Северная столица» Валерии Герасименко, основная проблема связана с отсутствием в законе критериев роскошности жилья и механизма его замещения. В отсутствие четких правил все участники банкротного процесса будут до конца отстаивать свою позицию, в итоге «каждый раз спор может уходить на постоянное обжалование, вплоть до ВС», добавляет она. При этом размытость понятий «роскошное» и «достаточное» оставляет «пространство для широкого судейского усмотрения, что не всегда позитивно», подчеркивает господин Зинченко.
Партнер практики коммерческих споров МЭФ Legal Римма Малинская отмечает, что остаются вопросы о порядке приобретения и предоставления замещающего жилья, того, какие характеристики следует учитывать при его выборе, а какими можно пренебречь. Управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай добавляет, что до сих пор непонятно, в каких случаях замещающее жилье вообще нужно покупать: «По нашему опыту водораздел проходит по тонкой линии добросовестности: если должник ведет себя безупречно, прозрачно и нуждается в жилье, оно приобретается, а если оппортунистически и дерзко, то нет». Есть и проблема, связанная с проживающими в роскошном жилище гражданами. «Когда в квартире прописано десять человек, управляющий сам их выписать не может, а найти покупателя на такое жилье сложно,— поясняет госпожа Герасименко.— Неясно и как выяснять, есть ли у этих жильцов другие варианты для проживания».
В Минюсте и Минэкономики “Ъ” не ответили, на каком этапе находится разработка поправок по роскошному жилью, переадресовав запрос друг другу.
Прогнозы на будущее у юристов расходятся. «Я надеюсь, что постепенно наступит гармоничное состояние. Но помочь в этом суду может только профессионализм представителей»,— считает Юлий Тай. Госпожа Литовцева рассчитывает на «гуманизацию подходов к обращению взыскания на жилье». Об этом, по ее мнению, свидетельствует и внесенный в сентябре в Госдуму законопроект о защите прав добросовестного гражданина, купившего жилье у будущего банкрота: «Он ставит право на жилье выше интересов иных кредиторов должника».
Другие юристы, напротив, полагают, что подход будет ужесточаться, чему поспособствует тренд снижения цен на недвижимость, в том числе роскошную. Юлия Михальчук отмечает, что «во время кризиса кредиторы становятся кровожаднее». «С ростом бедности уровень нормы будет падать,— полагает она.— Шикарными начнут признавать не только загородные дворцы, но и "трешки" ближе к центру». Арбитражный управляющий Сергей Домнин согласен, что «в кризисный год всяко лучше получить хотя бы несколько миллионов вместо нуля, так что интерес кредиторов не снизится».