В Светлановском зале Дома музыки с Национальным филармоническим оркестром России выступил известный американский дирижер Джордж Клив. Под его руководством музыканты НФОР сыграли Сорок первую симфонию Моцарта (она же "Юпитер") и Четвертую симфонию Шумана (выбор произведений связан с тем, что концерт входит в абонемент "Последние симфонии"). Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Почтенный американский маэстро Джордж Клив известен как почитатель именно моцартовской музыки (30 лет назад он основал Моцартовский фестиваль в Сан-Франциско), а о "Юпитере" говорят, что это и подавно любимое произведение дирижера. Так что, несмотря на то что в программе был еще и Шуман, от концерта так и хотелось прежде всего неожиданности — дескать, вот теперь, когда приедет моцартовский специалист, мы наконец-то услышим совершенно нестандартную Сорок первую — свежую, дерзкую, новаторскую.
Кое-какое новаторство Джордж Клив даже и на формальном уровне действительно стремился привнести в исполнение. Моцартовскую симфонию он порывался исполнять чуть ли не с камерным составом. Отговорили — и правильно, наверно, сделали. Но дирижер все-таки настоял на довольно специфической рассадке оркестрантов: четыре контрабаса слева, четыре справа, первые и вторые скрипки — тоже по сторонам соответственно, ну а посередине — альты с виолончелями и духовые. Музыканты, по слухам, привыкли далеко не сразу. Но подготовка к этому концерту вообще была, судя по всему, редкостным по своей тщательности приложением на практике банального "терпенье и труд все перетрут" — безусловно, дерзости и новаторства тут немного, но редко с кем из приглашенных дирижеров Национальный филармонический оркестр добивался настолько удовлетворительных результатов.
Пожалуй, это все-таки не были "нестандартная" Сорок первая Моцарта и "свежая" Четвертая Шумана. Дирижерская трактовка и в том, и другом случае была вполне традиционной: академическое ощущение формы и пластики плюс добротно-романтический взгляд на колористику, динамику, темпы, эмоциональные акценты,— хотя профессионализм того, как эта трактовка была подана, таков, что язык не повернется эту самую трактовку назвать "ординарной" или "стандартной". Откровением стало, скорее, другое: с какой отдачей, с каким полным пониманием оркестр реагировал на в общем-то довольно скупые — ничего лишнего — жесты дирижера.
Прежде всего — рассадка ли тому виной или что-то другое — удивляли струнные, особенно, пожалуй, в Моцарте. При завидном балансе, при внимательной работе над каждой нотой у струнных групп (в первую очередь речь о скрипках, конечно) была слышна и замечательная выстроенность. Явно заражаясь перфекционизмом дирижера, музыканты добились не только повсеместной сочности звука (само по себе непривычно), но и свободного, легкого, незажатого звучания. А духовики вообще вызвали ощущение чуда: мало того, что ни единой помарки (когда такое было?), так еще и поразительно умный контроль над окраской и динамикой звука. Например, трубы и валторны в "Юпитере" казались совершенно другими инструментами против труб и валторн в Четвертой симфонии Шумана. А флейтистам и гобоистам дирижер по окончании концерта адресовал с подиума особенно энергичные приветственные жесты — было за что.
Благодаря усердию Джорджа Клива НФОР удалось, как редко когда с ним бывает, показать прекрасную форму и прекрасные возможности: интеллигентный, чувствительный, способный и к прямолинейности, и к тонкости выражения. Но приятно другое. Этот концерт был последним перед выездом оркестра на гастроли, и гастроли не самого тривиального свойства. В списке городов, где НФОР выступит, не только Пермь, где некоторую филармоническую жизнь вполне можно себе представить; но и Сыктывкар, и даже Североморск (уж не знаю, звучала ли в "запретном городе" подводников хоть когда-нибудь Пятая симфония Чайковского). И если люди, которым через несколько дней уезжать далеко за полярный круг, на рядовом концерте из абонемента играют с таким старательно выделанным европейским лоском, будто собрались не в Заполярье, а в Вену — значит, у этого оркестра есть перспективы.