"Мои герои часто ранены любовью"

После парижской премьеры "Набережной Орфевр, 36" Даниэль Отой ответил на вопросы Андрея Плахова.

       

— Какова связь между старой картиной Анри-Жоржа Клузо и новой, которая называется почти так же?


       

— Никакой. Кроме того, что режиссер с оператором предпочитали ночные съемки и работали со светом так же, как это делалось в фильмах нуар 50-60-х годов — как французских, так и американских. Наша работа — скромное посвящение этому старому кинематографу.


       

— В вашем послужном списке — утонченные интеллектуалы и так называемые "средние французы", любовные авантюристы и фанатичные тюремщики. Вам удалось сыграть даже самого маркиза де Сада. Теперь к этим ролям добавился брутальный полицейский. Как вы ощущаете себя в столь разных одеждах?


       

— Это не одежды, это моя профессия. Например, я мало знал о маркизе де Саде. Начал работу с чтения его писем, остановился, кажется, на 31-м. Уже тогда понял, что в этом характере много темных пятен. В каждом человеке живут причудливые фантазии и инстинктивные чувства. Актер отличается тем, что присваивает себе свойства персонажа. Я понимал, что это фикция, а не документальный фильм, и искал свою собственную правду. Подсознательно играл роль, которая совпадает с моей идеальной личностью, но старался быть деликатным и не ставить жирную точку. Точно так же я действовал и в "Набережной Орфевр".


       — В каком жанре вы чувствуете себя комфортнее всего?
       

— Для меня неважно, комедия это или триллер. Я всегда играю историю парня, который борется с искушениями и каверзами жизни. Предпочитаю интровертных персонажей, мои герои часто фрустрированы, ранены любовью или жизненными неудачами.


       — Но в жизни вы выглядите человеком вполне уверенным...
       

— Напрасно так думаете. Страхи преследуют меня так же, как других. Но мне повезло — я лечу их с помощью своей профессии. Хотел бы оставаться актером так долго, как только это возможно.


       

— Тогда, может быть, вы назовете режиссеров, которые сыграли в вашей карьере ключевую роль. Был ли у вас свой "крестный отец" в кинематографе?


       

— Наверное, Клод Берри, который пригласил меня сниматься в картине "Жан де Флоретт". Участие в большой костюмной постановке дало толчок моей карьере. Но самым главным стал Клод Соте: с ним я дружил тринадцать лет, вплоть до его смерти. Я играл в "Зимнем сердце" и других его фильмах героя, который чужд самому себе. Соте — большой мастер, он многому научил меня. Он дал мне силу или извлек ее изнутри меня.


       — Есть ли такие режиссеры сегодня во французском кино?
       

— Их очень мало. Я и сегодня, когда решаю какую-то сложную актерскую задачу, спрашиваю себя, понравилось ли бы это Клоду. Кстати, один из фильмов, который мы вместе сделали, вдохновлен романом Лермонтова "Герой нашего времени". И еще один режиссер, который повлиял на меня,— Андре Тешине: с ним и с Катрин Денев мы делали фильм "Мое любимое время года".


Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...