фестиваль фото
В Московском доме фотографии открылся очередной проект фестиваля "Мода и стиль в фотографии-2005" "Голливудские знаменитости. Фотографии Эдварда Штайхена для журнала Vanity Fair". Работы из Международного музея фотографии и кино Geprges Eastman House привезли в Москву при поддержке посольства США в России и MasterCard. ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК считает, что это самая красивая выставка фестиваля.
Еще до того, как журнал Vanity Fair объявил сорокачетырехлетнего Эдварда Штайхена самым великим из живущих фотографов-портретистов, а издатель Конде Наст назначил его главным фотографом двух журналов, Vanity Fair и Vogue, за его спиной уже была целая жизнь и слава революционера в фотографии. Одним из первых он снимал в цвете, он создал несколько новых жанров, путешествовал по миру, коллекционировал искусство, познакомил сограждан с работами Пикассо, Матисса, Сезанна, Родена, дружил с Альфредом Штиглицем.
В молодости Штайхен отдал дань пикториализму, снимал ландшафты и пейзажи. Служба в аэрофоторазведке во время первой мировой войны заставила его радикально пересмотреть концепцию фотографии — и вот уже из пикториалиста Штайхен превратился в реалиста, провозгласившего, что его больше не интересует подражание в фотографии искусству. Затем последовало увлечение коммерческой и фэшн-фотографией — с тем же Конде Настом Штайхен сотрудничал пятнадцать лет, создав галерею портретов знаменитостей и подняв модную фотографию на невиданный по качеству уровень. После второй мировой Штайхен стал директором отдела фотографии нью-йоркского музея МОМА — это именно он придумал и курировал экспозицию, которую называют самым главным фотографическим выставочным проектом XX века — The Family of Man. О своей почти столетней жизни (Штайхен умер в 1973-м, в возрасте 93 лет) он написал книгу "Жизнь в фотографии", в которую вошли около 250 снимков.
Фото, которые показаны в двух залах МДФ — винтажи из коллекции нью-йоркского George Eastman House, представляют одно из многих лиц Эдварда Штайхена, и пожалуй, самое удивительное. На этих фотографиях — звезды кино двадцатых и тридцатых, которыми сопровождались статьи о них в Vanity Fair. В двух залах — своеобразная энциклопедия киноискусства (каждый снимок сопровождают подробные справки о портретируемых). Вот Грета Гарбо — вроде бы в образе, но такая необычная, очень незащищенная, далекая от своих канонических портретов. По воспоминаниям Штайхена, на работу у него было ровно пять минут — ровно столько времени было у Гарбо в перерыве между эпизодами. Вот Марлен Дитрих — но не привычная женщина-вамп — на этом сеансе она явно решила быть мягкой и женственной. Вот Мэри Пикфорд с отражающимся в глазах светом, серьезная Лилиан Гиш, звезда фильмов ужасов Лон Чейни.
Чарли Чаплин — серия из четырех кадров. Штайхен рассказывал, как он положил перед великим актером котелок — и на первом снимке Чаплин, не сразу понявший замысел, в недоумении на него смотрит; на втором Штайхен подвинул котелок чуть ближе; на третьем — Чаплин уже включился в игру и "стреляет" в котелок из своей трости; а на четвертой — Штайхен котелок отбросил, а актер полностью расслабился, он смеется, он вышел из привычного образа, и мы видим не актера, а человека, "но и актера в то же время". Знойная мексиканка Долорес дель Рио и Орсон Уэллс на съемках "Путешествия в страх" — Уэллс в роли шефа турецкой тайной полиции, дель Рио тоже в образе, но ясно виден и иной сюжет в их отношениях. Мы знаем, что между ними был бурный роман, Уэллс мечтал о дель Рио с одиннадцати лет, увидев ее на экране, и добился ее пятнадцать лет спустя. Или вот задорная и робкая одновременно Анита Лус — мудрое дитя, вундеркинд, писавшая сценарии чуть не с младенчества; одним из них стала история "Джентльмены предпочитают блондинок".
Рядом со мной стоят двое моих коллег и спорят о подробностях биографии одной из запечатленных Штайхеном актрис, а на стене висит статья, из которой каждый желающий узнает, что снимки надо читать "в контексте американской культуры" и Великой депрессии. Конечно, у этих снимков огромная познавательная ценность, их действительно можно рассматривать как энциклопедию, учебник по истории кино или фотографии. Все это, безусловно, так, но этого недостаточно, чтобы понять, почему эти снимки хочется рассматривать часами, никуда не спеша. Тут и сами портретируемые с их харизмой и жизненной историей. Тут и несомненный психологический талант Штайхена, и его зоркость, интерес к людям, теплота, доверие своим ощущениям. Тут и техника съемки, установки света, раскадровка, печать, ракурсы — кстати, именно на этой выставке понимаешь, почему нужно смотреть на винтажи и что никакая репродукция или интернет-версия не идет в сравнение с оригинальными отпечатками. И главное — его удивленный взгляд на мир, символом которого становятся дорисованные на одной из фотографий золотые звездочки на воздушном платье из белого шелка одной из голливудских красавиц.