Президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян считает, что западные санкции нанесли серьезный урон российской банковской системе, но одновременно снизили конкурентные преимущества крупных банков перед небольшими. При этом, отмечает он, российскую банковскую систему сейчас пытаются убить санкциями извне, но вместе с тем изнутри ее на протяжении длительного времени деформировали путем монополизации, и в совокупности эти два фактора могут ее разрушить.
Президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
Президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
«Ситуация остается очень напряженной»
— Как вы оцениваете текущее состояние банковской системы, насколько серьезно повлияли санкции?
— Санкции повлияли, конечно, серьезно, многим банкам пришлось нелегко. Но при этом банковская система пока показывает достаточную стабильность в нынешних тяжелейших условиях. Большинство экспертов опасались гораздо более серьезных потрясений, причем именно для небольших банков, обладающих сравнительно скромными запасами ресурсов.
Но эти опасения в целом не оправдались. Напротив, сложнее пришлось как раз крупным, так называемым системно значимым кредитным организациям, тем более что западные санкции были направлены в первую очередь против них. И если раньше именно крупные банки показывали рекордные прибыли, то теперь, как заявляет ЦБ, за первое полугодие 2022 года банковская система несет рекордные убытки. Похоже, именно бывшие рекордсмены стали их источником.
— Какие санкции, по-вашему, стали наиболее болезненными?
— Санкции, направленные на платежную систему, потому что они затронули всех и каждого. И это сильно озадачивает. Такими методами нельзя действовать никому. Должны и на финансовом рынке соблюдаться, что называется, какие-то правила «взаимного сдерживания», в том числе экономического. Они нигде не прописаны. И, наверное, поэтому никому в голову не приходило до сих пор, что могут быть введены подобные меры. Платежи, расчеты — это база банковской системы не только отдельно взятой страны, но и глобального финансового рынка. Конечно, валютный рынок играет довольно важную роль для российской банковской системы, и отключение нас от всех платежных систем и от SWIFT болезненно. Особенно неприемлемым, на мой взгляд, является, когда ограничения и блокировка счетов осуществляются по национальному признаку. Это очень разрушительно с точки зрения взаимного доверия, в том числе в будущем.
— Вы сказали, что банковская система чувствует себя достаточно стабильно относительно того, что можно было ожидать. А какие основные опасения не сбылись?
— Очень серьезные опасения были по поводу сбоев в платежах. И действительно, в марте такие сбои были — правда, не очень масштабные. Тогда же, в марте—апреле, фактически приостановился рынок кредитования. Но с июня—июля все более или менее заработало.
Тем не менее ситуация остается очень напряженной, но надеюсь, что банковская система будет выдерживать нынешнее и нарастающее санкционное давление и постарается сохранять свою стабильность в этих непростых условиях, до тех пор пока не будут реализованы некоторые программы восстановления рынка.
И делать это придется, поскольку быть частью мировой финансовой системы — а мы таковой, надеюсь, останемся, а потом вдруг в одночасье быть заблокированными санкциями и оказаться изолированными от мирового рынка — это, конечно, просто невероятный шок. Все равно что отрезать какую-то часть единого организма и надеяться, что она будет жить своей жизнью. Это невозможно: финансовый рынок, банки, их клиенты — все эти составляющие экономики находятся в многомерной плотной взаимосвязи с окружающим миром и зарубежным бизнесом. Причем взаимосвязи, осуществляемой именно через финансовую систему. Поэтому эта ненормальная ситуация должна быть как-то разрешена: дипломатическими, финансовыми, экономическими, организационными или какими-то иными методами.
— Вы обсуждали эту тему с зарубежными коллегами?
— Нет, вряд ли уместно с ними эту тему обсуждать, потому что мы будем выглядеть немножко глупо. Поскольку это проблемы, которые нам создали международные институты, объявив всех нас — участников рынка — априори виноватыми. Жаловаться на это каждому зарубежному партнеру не очень логично. К тому же здесь присутствует и фактор наших внутренних проблем, поэтому не особо корректно обсуждать их вовне — в такого рода диалогах лучше сосредотачиваться не на своих проблемах, а на чем-то позитивном.
— Вы упомянули, что наиболее жестко санкции сказались на крупнейших банках. Означает ли это для банков второго эшелона возможность перетянуть себе часть клиентов, которые не хотят, скажем так, брать на себя риски пострадать от санкций, наложенных на их банки?
— Да, это уже отчасти произошло и продолжает происходить. Часть клиентов, конечно, стала перетекать в банки второго-третьего эшелонов: раньше их основные страхи были связаны с тем, что у небольших банков с большей вероятностью могут отозвать лицензию, а теперь доминирующим стал страх попадания под санкции. И поэтому банки второго-третьего эшелонов, в отличие от крупнейших банков-монополистов, как раз очень неплохо заработали по итогам первого полугодия. Хотя здесь имеет значение, разумеется, не столько размер, сколько санкционные риски. Так, одна из «дочек» иностранного банка не скрывает, что за те же полгода получила прибыль большую, чем весь ее материнский банк за рубежом.
«Государство может помогать всем банкам пропорционально»
— С точки зрения банков какие сейчас для них вопросы самые важные? С чем они к вам обращаются, с какими проблемами АРБ выходит в Центробанк, в правительство?
— Очень важно, чтобы были правильные меры регулирования банковского сектора. Причем чтобы это были меры именно пропорционального регулирования, а не те методы, которые существовали до сих пор и объективно были направлены больше на поддержку крупнейших игроков, тогда как банки второго-третьего эшелонов де-факто находились под избыточным регуляторным прессингом.
Сейчас многие понимают, что диверсификация банковской системы в стрессовых ситуациях, подобных нынешней,— спасение для экономики и определенная гарантия того, что нас не удастся задушить. Если это понимание будет в полном объеме и у регулятора, то можно рассчитывать, что банки второго-третьего эшелонов будут более стабильно развиваться и будут серьезным подспорьем экономике и бизнесу в целом, особенно в регионах.
Если этого понимания не будет и, наоборот, усилия регулятора и финансовых властей будут опять направлены на поддержку исключительно крупнейших игроков, то мы пойдем по проторенному пути концентрации финансовой системы.
Эта политика за последние десять лет привела к долгосрочной стагнации всего бизнеса и экономики, а сейчас мы будем иметь еще большие проблемы, удвоенные: внутренняя финансовая деформация рынка плюс негативное воздействие внешних недоброжелателей, усиливающее эту деформацию. Поэтому очень важно, как финансовые и экономические власти страны поймут и оценят эту ситуацию.
— Что вы предлагаете в этой связи, что конкретно нужно менять?
— На это мы, собственно, и обращаем внимание регуляторов, когда они предлагают нам, например, создать некие фонды путем сбора в них средств со всех участников рынка. Как будут распределяться эти фонды? Это остается для банковского сообщества большим вопросом.
Или когда у властей появляются планы провести консолидацию банков — опять же непонятно, под чьей эгидой, каков может быть механизм? Мы предупреждаем, что лучше не использовать такие методы. Нужно системно работать на более понятных и более открытых условиях.
И, конечно же, постоянная тема для обсуждения и внутри банковского сообщества, и с регулятором — купирование рисков остановки платежей. Эти риски действительно высоки: есть и вероятности новых блокировок, и сильная зависимость от технологий, от программного обеспечения. Конечно, сегодня рублевые платежи идут. Но вот валютные доступны только в рамках небольших лимитов при соблюдении совокупности условий, что, очевидно, является очень неустойчивым решением, не снимающим проблемы системы в целом.
— Если говорить о снижении регуляторной нагрузки на банки второго-третьего эшелонов, как это должно выглядеть?
— Приведу простейший пример. Удивительно, но только сейчас ЦБ наконец понял, что нужно банкам с базовой лицензией разрешить иметь корсчета за рубежом. Вместе с тем, когда предлагалась система пропорционального регулирования, подразумевалось, что базовая лицензия для небольших банков будет гарантировать меньшую регуляторную нагрузку.
В результате они получили не меньшую нагрузку, а меньше возможностей и массу ограничений. Сейчас часть этих ограничений снимается, но тут, что называется, жизнь заставила: именно эти небольшие банки не попали под санкции, и их клиенты, очевидно, заинтересованы в нормальном проведении зарубежных платежей и, соответственно, в наличии корсчетов своих банков в западных кредитных организациях.
Это просто один из ярких примеров того, что регуляторная нагрузка не должна быть де-факто обратно пропорциональной масштабу, она не должна на маленьких давить, а крупным давать максимум возможностей. Оказывается, что не работает этот механизм, в частности не работает в режиме санкционного давления.
— ЦБ уже анонсировал, что переходит к стимулирующему регулированию, имея в виду под этим, что будет поощрять банки к кредитованию экономики. Как по-вашему, что это означает для банков? Например, нужна ли докапитализация?
— ЦБ не первый раз заявляет о стимулирующем регулировании, но пока это де-факто декларации, хотелось бы увидеть, в чем конкретно это стимулирование будет выражаться. Что касается докапитализации, с нашей точки зрения она нужна, весь вопрос — как ее проводить.
АРБ не раз предлагала, в том числе совсем недавно, освобождать от налогов капитализируемую прибыль — это мощнейший инструмент капитализации любой системы. Пока это предложение остается без ответа. Но кроме докапитализации нужны и другие стимулирующие меры. Например, снятие излишних ограничений на банки, снижение требований по формированию резервов. Частично ЦБ на эти меры пошел, но пока это довольно малоэффективные шаги. В общем, методов стимулирования множество, но какие из них ЦБ все-таки сумеет реализовать в нормальном объеме — будет видно. Как говорится, жизнь покажет.
— Жизнь до сих пор показывала, что наиболее просто, в том числе с технической точки зрения, у нас как раз докапитализируют банки с госучастием либо с участием Фонда консолидации банковского сектора ЦБ…
— Да, за счет государственных средств. К сожалению, вы правы.
— Не возникнет ли тогда ситуация, что докапитализация приведет к еще большей концентрации в банковском секторе?
— Очень может быть. И это будет самый худший вариант, потому что так мы систему добьем окончательно. То есть российскую банковскую систему сейчас пытаются убить извне, но вместе с тем изнутри ее на протяжении длительного времени деформировали путем монополизации, концентрации. В совокупности эти два фактора могут разрушить ее окончательно.
— Какой бы вариант вы видели? Государство же не может докапитализировать банки, в которых не является акционером…
— Но государство может помогать всем банкам пропорционально, может быть даже делая акцент на региональных рыночных банках, которые никогда не обращались за госпомощью, но зато добросовестно и аккуратно кредитовали своих клиентов.
Можно обеспечить докапитализацию, и мы эти предложения посылали в ЦБ, можно стимулировать их развитие, запуская через эти банки, а не только через крупнейшие программы льготного кредитования. Равно как и гарантийные механизмы должны быть диверсифицированы по небольшим банкам, а не отсекать их от соответствующих программ по критериям размера капитала. Грубо говоря, почти все, что делалось в этих областях до сих пор, нужно начать делать с точностью до наоборот — и это уже даст положительный эффект.
— Это требует каких-то кардинальных законодательных изменений?
— Нет, наоборот, у нас слишком часто по каждому поводу законодательные акты принимают. У Центрального банка более чем достаточно регуляторных прав и компетенций, чтобы это делать исключительно своими нормативными документами, рекомендациями и регуляторными требованиями.
— Тогда почему он не следует такому плану?
— Это вопрос не ко мне. Наверное, чтобы страна столь длительное время не стагнировала, нужно серьезным образом пересмотреть подходы к проводимой денежно-кредитной политике и всю философию управления банковской системой и экономикой страны.