Игра в черный ящик

Точно оценить реальное положение дел в банковском секторе невозможно, поскольку в ответ на санкционный «железный занавес» Центробанк опустил информационный, закрыв чувствительную информацию об отрасли и банках, в частности данные о капитале, прибыли и выполнении обязательных нормативов. Однако эксперты признают, что, выдержав первичный удар, российская банковская система переживает «санкционный» кризис без катастрофических потрясений. Впрочем, ожидается, что наиболее сложным периодом для отечественной экономики станет первая половина 2023 года.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первая волна

Западные санкции, введенные в отношении России после начала специальной военной операции, по мнению экспертов пока не являются критически опасными для российского банковского сектора в целом.

«Российская финансовая система стала одной из главных целей санкционного давления со стороны Запада в связи с конфликтом на Украине,— говорит аналитик ФГ "Финам" Игорь Додонов.— Однако благодаря накопленному ранее запасу прочности и мерам поддержки со стороны правительства и ЦБ банковский сектор смог достаточно уверенно пережить самый сложный период — санкции не сказались критически на его деятельности, хотя, конечно, и создали значительные сложности». Так, напоминает он, ведущие кредитные организации страны, включая «Сбер» и ВТБ, попали под наиболее жесткий, блокирующий вариант санкций и были отключены от системы SWIFT.

«Основные трудности для российских банков, по нашему мнению, связаны с отключением ряда крупных кредитных организаций от SWIFT: этим банкам сегодня сложнее переводить платежи за рубеж и из-за рубежа в Россию»,— говорит ведущий аналитик Freedom Finance Global Наталья Мильчакова. Она поясняет, что в те страны, которые уже подключились к Системе передачи финансовых сообщений (СПФС) Банка России (в основном это страны Евразийского экономического союза), платежи осуществляются в обычном режиме. А вот в те страны, которые к СПФС не подключены, платежи проводить будет сложнее — банки будут использовать иные способы перевода без участия SWIFT, поэтому платежи клиентов будут переводиться за границу и поступать в Россию из-за рубежа уже не мгновенно, а через несколько дней. «Вопрос в том, как быстро банки зарубежных стран согласятся переводить платежи в Россию и из России через СПФС вместо SWIFT, поэтому на отключенных от SWIFT банках последствия санкций в виде сложностей перевода денег клиентов за рубеж и россиянам из-за рубежа будут сказываться долго, некоторые крупные кредитные организации могут потерять клиентов-экспортеров и импортеров»,— считает аналитик. Вместе с тем, отмечает Наталья Мильчакова, банки в основном зарабатывают не на денежных переводах, а на процентах по кредитам, эквайринге и комиссии с физлиц, поэтому вряд ли такая ситуация слишком негативно повлияет на их прибыль.

Для банков, чьим клиентам были критично важны валютные операции, попадание в SDN-лист США и под блокирующие санкции ЕС и Великобритании и/или отключение от SWIFT вначале должно было быть ощутимо, соглашается аналитик «Уралсиба» Наталья Березина. «До сих пор не до конца ясно, как каждый конкретный банк решал эту проблему и каков был переток клиентов между игроками, но в конечном счете санкционные банки должны полностью или очень существенно сократить часть бизнеса в долларах и евро. ВТБ, судя по словам его главы Андрея Костина, полностью переключается на работу в рублях и "дружественных" валютах. Одновременно можно предположить, что крупные банки, пока не находящиеся под санкциями, получили приток корпоративных клиентов. Также эти банки, вероятно, получали приток наличной валюты, тогда как санкционные банки могли сталкиваться с ее дефицитом. Однако сейчас разница между санкционными и прочими игроками может быть уже менее заметна: многие несанкционные банки также столкнулись с проблемами в части долларовых и евровых корсчетов, и банки в целом стремятся сократить долю валюты на балансе»,— добавляет она.

Впрямую на банковском секторе сказалась реакция фондового рынка на санкционные риски: рост доходности облигаций мог привести к негативной переоценке ценных бумаг в портфеле банков в размере около 2 трлн руб., говорит начальник отдела анализа банковского и финансового рынков ПСБ Илья Ильин. Но регуляторные послабления Центробанка позволили не учитывать эту переоценку при расчете нормативов достаточности капитала, поэтому нарушения соответствующих требований не произошло.

Действительно, в самом начале кризиса Банк России принял целый ряд мер, направленных на поддержку финансового сектора, основные из которых уже были опробованы в ходе «санкционного» кризиса 2014 года и коронакразиса 2020-го: прежде всего это предоставление банкам ликвидности, роспуск резервов и ряд регуляторных послаблений, таких как фиксация валютных курсов и котировок ценных бумаг для расчета нормативов.

Меры ЦБ по предоставлению ликвидности были относительно краткосрочными — в начале апреля регулятор ввиду стабилизации ситуации перестал ежедневно проводить аукционы репо и аукционы «тонкой настройки», рассказывает Наталья Березина. При этом повышение ключевой ставки ЦБ до 20% годовых и сопоставимый рост банковских ставок по депозитам и накопительным счетам способствовали прекращению оттока средств физлиц — в итоге ситуация также стабилизировалась и ставки держались на столь высоких уровнях относительно недолго. Снижение ключевой ставки со своей стороны позволяет хотя бы в какой-то мере перезапустить кредитование.

И все же послабления в части учета и нормативов имеют определенные сроки — рано или поздно банкам придется учесть все изменения, но к этому времени часть параметров может уже нормализоваться, говорит Наталья Березина. Послабления по резервированию позволяют создавать резервы не одномоментно, а растянуть процесс. «При этом поддержка ЦБ не отменяет общего ухудшения кредитоспособности текущих и потенциальных заемщиков, которое происходит и еще будет происходить вслед за ухудшением макропоказателей»,— отмечает аналитик.

«Регулятору удалось достаточно быстро погасить чрезмерную волатильность на финансовых рынках,— говорит старший экономист банка "Открытие" Максим Петроневич.— Регулятивные меры Банка России позволят банкам продолжать свою основную деятельность, соблюдая нормативы. Однако в долгосрочной перспективе риски ухудшения платежеспособности клиентов могут привести к ухудшению состояния банковской системы».

Информационный вакуум

Что касается текущего состояния российской банковской системы, то объективно оценить его независимым экспертам сейчас довольно сложно. В середине апреля совет директоров Банка России принял решение прекратить публикацию на сайте ЦБ практически всей чувствительной информации, предоставляемой ему кредитными организациями, в частности данных о капитале, прибыли и выполнении обязательных нормативов. Одновременно из регулярных таблиц Обзора банковского сектора Центробанка исчезли консолидированные данные по системе в целом, характеризующие ее прибыль, капитал, просроченную задолженность, валютную структуру активов и пассивов, структуру кредитного портфеля и т. д. (из традиционных 13 таблиц обзора осталось 2, и то в усеченном виде).

«Оценить состояние банковского сектора в целом сегодня непросто, так как ЦБ РФ разрешил банкам в текущем году не публиковать финансовую отчетность,— говорит Наталья Мильчакова.— А в отсутствие отчетности и данных оценить финансовое состояние банковского сектора практически нереально». «В отсутствие банковской отчетности стало сложнее судить о состоянии сектора, но по данным ЦБ и общим комментариям можно составить некоторую картину»,— полагает Наталья Березина.

Пока аналитики в основном оперируют с данными о темпах кредитования. В корпоративном сегменте после характерного для начала любого кризиса резкого роста в феврале, когда корпоративный портфель прибавил, по данным ЦБ, 2,5% при среднемесячном росте в 2021 году на уровне 1%, он начал стагнировать, снизившись на 0,3% в марте и на символические 0,03% в апреле. «Банки осторожно подходят к выбору заемщиков с учетом высоких ставок и экономической неопределенности. В дальнейшем выдачи могут несколько увеличиться после снижения ключевой ставки и расширения государственных программ поддержки кредитования системообразующих компаний»,— отмечал в своих аналитических материалах Банк России. В дальнейшем рост возобновился, однако, по данным ЦБ на конец июля, рост корпоративного кредитного портфеля за первые семь месяцев года составил лишь 3,1% (1,6 трлн руб.), что почти вдвое меньше, чем за аналогичный период прошлого года.

«Рост кредитования остановился в марте—апреле и в корпоративном сегменте, и в розничном, но затем возобновился летом, в том числе на фоне более низких ставок. В рознице чуть более быстрыми темпами восстанавливается динамика ипотечного кредитования, но потребкредиты и автокредиты в июле также показали месячный рост. Годовые прогнозы с весны улучшались и у ЦБ, и у участников рынка. Вначале мы прогнозировали рост по итогам года только в ипотечном сегменте, сейчас же предполагаем, что и потребкредиты будут в плюсе»,— говорит Наталья Березина.

Менее понятен вопрос с капиталом и прибылью. Пока в публичном пространстве практически не раскрывается ситуация с проблемными кредитами и стоимостью риска, но скачок стоимости риска в нынешнем году неизбежен, говорит Наталья Березина. Также, по ее словам, после резкого подъема в конце февраля ключевой ставки до 20% годовых под сильным давлением оказалась маржа: банки вынуждены были поднять ставки по депозитам, чтобы остановить отток вкладчиков, со стороны кредитования же ставки стали практически запретительными, выдачи резко упали. Динамика ставок по депозитам физлиц была сопоставима с динамикой ключевой — например, средняя максимальная ставка в августе приблизилась к 6,8%. Таким образом, считает аналитик, в отсутствие новых шоков по ставке второе полугодие сможет принести некоторую нормализацию маржи. «Ближе к четвертому кварталу мы, видимо, получим и более ясную картину того, необходима ли банкам докапитализация»,— заключает Наталья Березина.

Можно, однако, предположить, что удар по капиталу российских банков будет весьма существенным. ЦБ хотя и не раскрывает конкретных цифр, но некоторые оценки все же дает. В середине апреля первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин, выступая в Госдуме, заявил, что «потеря половины капитала банковского сектора представляется на сегодняшний день вполне вероятным сценарием» (цитата по ТАСС). Правда, при этом добавил, что «нас она не страшит», пояснив, что на 1 января капитал банковского сектора составлял около 12,5 трлн руб., при этом «запас прочности» по капиталу был на уровне около 7 трлн руб.

А в начале сентября в интервью РБК Дмитрий Тулин сообщил, что суммарный убыток российской банковской системы по итогам первого полугодия составил 1,5 трлн руб., причем основной удар приняли на себя крупнейшие банки. «Учитывая, что в первые месяцы кризиса в СМИ были сообщения со ссылкой на предварительные расчеты экспертов ЦБ, что убыток российских банков в 2022 году может составить 3,5–5,8 трлн руб. и сектор может потерять до половины капитала, эта цифра уже не выглядит страшной»,— отмечает Игорь Додонов.

При этом, по словам Дмитрия Тулина, в системной докапитализации банковского сектора пока нет нужды. «Вероятно, потребуется принятие точечных решений по отдельным банкам в виде финансовой поддержки со стороны их акционеров. Причем такие решения чаще всего не будут связаны с необходимостью восполнять критические потери капитала — они будут нужны для поддержания роста кредитования, чтобы банки полноценно выполняли основные экономические функции»,— пояснил он.

Туманные перспективы

Оценить более или менее точно перспективы и траекторию развития российской банковской системы эксперты пока не берутся. «Банковская система выдержала первичный санкционный удар, но дальнейшие перспективы остаются неопределенными»,— говорит портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Никита Зевакин. Исторически около 20–25% активов крупнейших банков приходилось на валютные активы, но в санкционной ситуации банкам будет сложно получать по ним доход, и, как следствие, придется заменять эти активы другими, что займет какое-то время, рассуждает он. Более того, банки могут быть вынуждены сократить свои кредитные портфели, так как часть клиентов не захочет кредитоваться в рублях и будет искать альтернативные источники фондирования, трансформация баланса может занять до года. Второй важный момент — возможное замедление экономического роста, что может привести к росту неплатежей. Экономика абсорбировала первичный негативный эффект санкций, но осенью, когда будут исчерпаны запасы и начнут закрывать свои офисы западные компании, возможен рост безработицы, что приведет к росту отчислений в резервы. И, наконец, активное снижение базовой ставки ЦБ приведет к падению ставок по кредитам, что, в свою очередь, будет сказываться на чистой процентной марже. «Сейчас сложно сказать, какую реальную и номинальную ставку таргетирует ЦБ, что также повышает неопределенность»,— заключает Никита Зевакин.

Вслед за снижением процентных ставок и ослаблением ограничений на операции с валютой коммерческие банки будут постепенно отыгрывать потери, связанные с переоценкой торгового портфеля, прогнозирует Максим Петроневич. Кроме того, они будут наращивать чистые комиссионные доходы по операциям с валютой, включая конверсию и перевод, традиционно высокие в период нестабильности. Однако основные проблемы банковской системы, связанные с финансовым положением контрагентов, по его мнению, еще могут быть впереди. Частичное закрытие экспортных рынков и нехватка инвестиционного спроса, сложности с логистикой, доставкой комплектующих из-за рубежа и сложности с расчетами с иностранными партнерами могут спровоцировать ухудшение финансового состояния не только компаний, непосредственно столкнувшихся с проблемами, но и их партнеров. «Насколько серьезной окажется ситуация, зависит от того, какими будут новые санкции и как быстро удастся заменить торговых партнеров. Большинство компаний столкнутся с необходимостью увеличения оборотного капитала, а банкам придется принимать решение о помощи клиентам с ухудшившимся финансовым положением»,— добавляет эксперт.

На схожие проблемы указывает и Наталья Березина: «Судя по развитию ситуации, рвутся многие цепочки в экспортно-импортных операциях, список страдающих отраслей может расти, компании, чья деятельность завязана на сжимающийся импорт, могут становиться проблемными заемщиками, этот эффект может быть растянут во времени». Также она отмечает, что проблема с размещением валютных активов привела к тому, что валютные пассивы становятся для банков невыгодными, кроме того, есть риски, связанные с программным обеспечением — банки под блокирующими санкциями, по-видимому, имеют сложности с обновлением лицензионного ПО и будут переходить на российский софт. «В то же время эффект от санкций на Центробанк, приведший к скачку ключевой ставки и резкому удорожанию фондирования, постепенно смягчается, процентный риск снижается»,— добавляет аналитик.

Несмотря на определенные позитивные моменты, риски для российской экономики и банковского сектора все еще остаются высокими, полагает Игорь Додонов. «Хотя сектор уже в значительной мере адаптировался к работе в условиях санкций и значительных потрясений мы не ожидаем, дополнительные трудности действия европейцев создать все же могут». Согласно базовому сценарию Банка России, во втором полугодии текущего года ожидается усиление экономического спада в стране, а низшую точку экономика будет проходить в первой половине 2023 года. И на этом фоне бизнес российских банков продолжит оставаться под существенным давлением. Кроме того, по сообщениям СМИ, в Европе начинают обсуждать очередной, уже восьмой пакет антироссийских санкций, в который могут войти новые ограничения против банковского сектора. В частности, еще больше банков РФ могут отключить от SWIFT.

Петр Рушайло