В своем доме в Бретани на 83-м году жизни умер Жюст Жакен, фотограф, художник и режиссер, определивший «большой поп-стиль» 1970-х незабвенным фильмом «Эмманюэль» (1974).
Жюст Жакен
Фото: Patrice PICOT / Gamma-Rapho / Getty Images
Жюст Жакен
Фото: Patrice PICOT / Gamma-Rapho / Getty Images
Съемки «Эмманюэль», манифеста гламурного и какого же, прости господи, невинного эротизма, были сравнимы по накалу страстей с монструозной эпопеей «Апокалипсиса» Копполы. Голландская интеллектуалка Сильвия Кристель так стеснялась откровенных сцен, что перед каждой из них накачивалась шампанским. Чуть ли не половину бюджета в полмиллиона долларов сожрал счет за разбитый лимузин. Жакен угодил в тайскую тюрьму за съемки на территории буддистского монастыря. Великий Ален Кюни — он играл эротического гуру героини — потребовал снять свое имя из титров. А суперконсервативный министр культуры Морис Дрюон — вырезать из фильма все, что придавало ему смысл.
А потом все вдруг, как по волшебству, встало с ног на голову. Внезапно умершего президента Жоржа Помпиду сменил Валери Жискар д’Эстен, декларативный враг цензуры и по совместительству любовник Кристель.
«Эмманюэль» вышла в прокат почти без купюр 26 июня 1974 года и не сходила с парижских экранов десять лет: над Елисейскими Полями парила афиша с легендарным фото обнаженной героини в ротанговом кресле.
Туристы из США и Великобритании валили в Париж только ради просмотра фильма. Во Франции он собрал 9 млн зрителей, в мире — еще 50 млн: зрителей отечественных видеосалонов никто не считал. Кюни возмущался уже отсутствию своего имени на афишах. В общем, ставка, которую сделал продюсер Ив-Руссо Руар на режиссера-дебютанта Жакена, окупила себя с лихвой.
Жакен был к началу 1970-х знаменит как, сказали бы французы, «фотограф шарма», постоянный сотрудник Elle, Marie Claire, Vogue, Harper’s Bazaar и прочих Mademoiselle Age Tendre. Прошел, как многие французы его поколения, крепкую — уж куда крепче — профессиональную подготовку в качестве армейского фотографа на фронтах алжирской войны. Демобилизовавшись, продолжал снимать войну уже как фрилансер. Но в мире гламурной фотографии, переживавшей в 1960-х свой золотой век, оставался «одним из». Не Хельмут Ньютон, одним словом.
Его звездным часом была фотография обнаженной Джейн Фонды, дикарочки, скрывающей наготу спутанными волосами. Но кто тогда не снимал обнаженную Фонду. Он снял отличный двойной портрет Джейн Биркин и Сержа Гензбура, но колоритная пара была сама по себе столь фотогенична, что трудно было бы снять их плохо.
В общем, снял за свою жизнь всех, кого положено: от Барбары, Сильви Вартан и Урсулы Андресс до Моники Беллуччи и Натали Портман. Но выбор Руара пал именно на него.
Очевидно, он уловил в работах Жакена тот пластичный, в меру конформистский, в меру смелый дар, который только и мог вывести на широкий экран доселе запретную, экзотичную, светскую, щекочущую нервы, но никогда не пересекающую грань порнографии сексуальность. И все же эротика «Эмманюэль» оказалась недоступна тиражированию: речь идет не о сиквелах, а о дальнейшей кинокарьере Жакена.
В его фильмографии — семь с половиной (считая одну короткометражку) фильмов. От удивительно вегетарианской, по сравнению с лютой прозой Полины Реаж, экранизации садомазохистской «Истории О» (1975) и эротико-политического триллера «Мадам Клод» (1977) до экранизации «Любовника леди Чаттерлей» (1981) и комикса «Гвендолин» (1984). Не то чтобы они были хуже, чем «Эмманюэль»: просто кануло то время, когда Париж смотрел на обнаженное тело на экране тем детски-расширенным взглядом, что в 1974-м.
Мудрый Жакен оставил режиссуру, вернулся к фотографии и к своей «первой любви» — живописи и скульптуре.
Последние двадцать лет он руководил небольшой галереей на парижской улице Генего, где выставлялся вместе с женой-скульптором Анной и дочкой Жюли, унаследовавшей отцовскую профессию фотографа.