Мариинский театр открыл свой Первый фестиваль "Масленица" премьерой "Сказки о царе Салтане". Спектакль по опере Римского-Корсакова и воспоминаниям о декорациях Ивана Билибина поставил режиссер Александр Петров. Рассказывает ВЛАДИМИР РАННЕВ.
"...А у меня сказка — так сказка", — отвечал Римский-Корсаков по поводу "Салтана" критикам, требовавшим от композитора "идей и философии". Русское искусство рубежа XIX и ХХ веков было идеями и философией вполне перегружено. Да и сам Римский-Корсаков немало поработал на ниве брожения умов. Тому же "Салтану" предшествовала "Царская невеста" с интригой почвенническо-западнической оппозиции, конфликта частной жизни и государственной тирании. Но в одночасье композитору все это опротивело. Поразмышляв на тему "Не есть ли опера какой-то вздор и вырождающаяся форма?", Римский-Корсаков начинает писать музыкальные сказки, "абсолютно счастливые оперы". Таким вот абсолютно по-детски счастливым и стремится быть новый мариинский спектакль. Детство, книжка "Сказки Пушкина", билибинское кружево на обложке. "Салтан" похож на этакий конфетно-пряничный мультфильм, воспроизводящий неприхотливые аллюзии с наивной простотой и нежностью. Все оперное действо — пестрая красота, без подтекстов и намеков. Такая красота, которая сама себе нравится и которая сама же над собой и подшучивает: нарочито самодеятельные фанерные волны и задники с островом Буяном словно взяты напрокат из кружка в Доме пионеров, неприхотливые старомодные кинозаставки в оркестровых антрактах (бочка по морю плывет), кукольный младенец и карамельный шмель на палочке, балаганные наряды из каких-то домотканых наматрасников. Режиссер ощущение этакого трогательного детского утренника мило и остроумно усугубляет нарочными и остроумно обыгранными накладками: стрела Гвидона разит паркет сцены вместо коршуна, белочкины орешки рассыпаются. И реакция зала на все эти забавные конфузы похожа на родительское умиление на детском празднике. Князь Гвидон в исполнении Даниила Штоды похож на такого аляповатого и комичного Иванушку-дурачка и в ироничном контексте спектакля от своей негероичности только выигрывает. Пожалуй, единственным промахом спектакля стала слишком уж "всамделишная" Царевна-Лебедь (Ольга Трифонова) в блестках и перьях, словно выписанная по случаю из "Мулен Руж" и неуклюже втиснутая в расписные cказочные терема.
А вот качество вокальной части скорее удивило, чем обрадовало. Работы солистов, за исключением звонкого тенора Старого деда (Василий Горшков), вышли невыразительны, скучны и заслуженно не сорвали ни одной овации по ходу действия. Зато хор сразил духом здорового коллективизма. Пели с удовольствием и даже с каким-то задором деревенского праздника. Самые же бурные восторги меломанов достались, и вполне заслуженно, дирижерской работе Тугана Сохиева. Оркестр звучал красочно и звонко, что немаловажно как раз для письма Римского-Корсакова. Не потеряли в свежести даже перевостребованные и перезамыленные полет шмеля и тема белочки. И хотя общий тонус спектакля мог бы быть и позадористей, новый "Царь Салтан", безусловно, спектакль беспроигрышно зрелищный. И никак не скажешь, что первый блин "Масленицы" вышел комом. Что касается самой идеи нового феста как многослойной весенней сказки, так это вполне удачный пиарный ход театра. Сказочные оперы все-таки просторнейшая тема русской музыки, к тому же с объемным воспитательно-просветительским и экспортным потенциалом.