В день, когда Михаил Касьянов, можно сказать, самовыдвинулся в Москве в лидеры правой оппозиции, в Братиславе Джордж Буш и Владимир Путин обсуждали, в частности, развитие демократии в России. Конечно, экс-премьер приурочивал свою пресс-конференцию не к братиславскому саммиту, а к годовщине собственной отставки, но совпадение получилось на редкость символичным.
На встрече с Бушем 24 февраля российский президент упирал на то, что у каждой демократии должна быть и национальная специфика. В чем же состоит российская национальная специфика демократии? Сегодня ответ очевиден: в наложении друг на друга двух разнонаправленных тенденций.
Тенденция первая традиционна. Если исходить из нее, Михаил Касьянов совершил отчаянно смелый поступок. Самая большая опасность, которой можно подвергнуть себя в России,— это открыто заявить, что являешься политическим противником существующей власти. Опасность многократно увеличивается, если власть решит, что противник может на что-то рассчитывать.
За подтверждениями далеко ходить не надо.
Накануне выборов 2003 года публичный российский оппозиционер Григорий Явлинский пытался повысить рейтинг "Яблока" встречами с Владимиром Путиным. А руководители СПС Чубайс с Немцовым на тех же выборах решили не заявлять, что выступают против Владимира Путина. Сейчас они именно этим объясняют разгромный проигрыш. Но это сейчас. А во время подготовки и проведения выборной кампании правые предпочли самосохранение нормальной демократической позиции.
Другой пример. Общим местом стало объяснять жесткость власти по отношению к Михаилу Ходорковскому тем, что она увидела в нем политического противника. Официально это, конечно, опровергается. Но предприниматели сделали выводы — никакой солидарности с сидельцами в "Матросской Тишине". Откровеннее других на сигнал власти прореагировал Владимир Потанин. Он публично прямо на форуме пропутинской "Единой России" покаялся в грехах 90-х. Бывшие олигархи готовы выстроиться в очередь, чтобы проявить лояльность Кремлю в рамках повышения социальной ответственности бизнеса или участия в проектах государственно-частного партнерства.
Третий пример. Губернаторы наперебой приветствуют отмену прямых выборов и подают президенту нижайшие прошения об их переназначении.
И тут Михаил Касьянов, человек, считавшийся достаточно прагматичным, вдруг загадывает загадку. Что же придало ему смелости?
Есть версия криминальная. Суть ее в том, что Михаилу Касьянову просто некуда деваться. Выдавливание его людей из Минфина, арест Дениса Михайлова, замдиректора департамента международных финансовых отношений и госдолга, возможно, имеют целью получить компромат на Касьянова. В этом случае уход в открытую оппозицию — способ самозащиты. Уголовное преследование оппозиционного политика наверняка получит громкий резонанс на Западе.
Есть и другая версия — коммерчески-циничная. Она строится на том, что оппозиция — тот же бизнес. Быть бизнесменом от оппозиции в России — значит исповедовать олимпийский принцип "главное — не победа, а участие". Если на Западе считают, что России не хватает оппозиции, пожалуйста — вот она. Все дело в цене вопроса. В пользу этой версии говорит то, что сейчас за спиной у Касьянова ничего, кроме безымянной поддержки Запада, о которой он сам говорил, нет.
Но обе эти версии не отменяют еще одну, к которой прямое отношение имеет вторая тенденция, обнаружившаяся в специфичной российской демократии.
Эта тенденция проявилась совсем недавно.
Оппозиция, как известно, зеркало власти. Когда власть монолитна и у нее все получается, оппозиции ловить нечего. Совсем другое дело, когда власть переживает кризис. Кризис власти — питательная среда оппозиции. А сейчас власть переживает очевидный кризис. Причем рукотворный, то есть возникший на совершенно пустом месте.
В тот же день, когда Касьянов проводил свою пресс-конференцию, а Путин встречался с Бушем, заседало правительство Михаила Фрадкова. И на нем премьер обвинил Алексея Кудрина и Германа Грефа в неспособности обеспечить выполнение президентской задачи удвоения ВВП к 2010 году. Спустя неделю конфликт премьера с министрами получил продолжение — Фрадков учредил бюджетную комиссию, которую сам же и возглавил. Это значит, что министр финансов отодвинут от руководства бюджетным процессом, а министр экономического развития — от формирования экономического курса (бюджетная комиссия будет определять и среднесрочную программу развития экономики). Налицо серьезный правительственный кризис.
Кризис не обошел стороной и Думу. Партия парламентского большинства "Единая Россия" сначала практически безоговорочно поддержала правительственные планы монетизации натуральных льгот, а теперь открещивается от ответственности, перекладывая ее на правительство. Созданная, как утверждали независимые аналитики, кремлевскими политтехнологами "Родина" (чтобы отвлечь часть левого электората от КПРФ) теперь, по словам лидера "Родины" Дмитрия Рогозина, отказывается быть "спецназом Кремля".
Недовольны федеральными властями и губернаторы. Провал монетизации придал им смелости. Мэр Москвы Юрий Лужков 22 февраля написал письмо президенту, в котором подверг уничтожающей критике и монетизацию, и административную реформу, и перераспределение бюджетных полномочий между центром и регионами.
Даже в семействе силовиков, считающихся главным оплотом режима, не все ладно. Есть явные претензии Виктора Черкесова, которому наскучило заниматься наркотиками, на руководство ФСБ. Есть, наконец, очевидное недовольство и чекистами, и милиционерами со стороны самого Владимира Путина. Иначе бы он не стал посылать в их штабы вместо себя Михаила Фрадкова, причем с достаточно широкими полномочиями — премьер позволил себе критику в адрес и МВД, и ФСБ, которую силовикам пришлось смиренно выслушать.
Итак, в России налицо кризис верхов. И разразился он тогда, когда никаких объективных оснований для него и быть не могло. В условиях авторитарного, по сути, режима у правительства были развязаны руки для проведения любых реформ, в том числе и непопулярных. И денег вполне должно было хватить: нефтедоллары продолжают поступать в нарастающем темпе. Но квалификации ни правительственных, ни думских экспертов не хватило для того, чтобы грамотно все посчитать и организовать. Результат — массовое социальное недовольство, чреватое серьезными для режима последствиями.
Картину дополняет скоропалительное создание карикатурного движения "Наши" для защиты от пока непредставимой в России "оранжевой угрозы". Угрозы еще нет, но власть уже показывает, что боится даже намеков на ее появление.
Таким образом, национальная специфика российской демократии заключается в том, что ее (специфики, а не демократии) постепенно становится все меньше. Исчезает ощущение абсолютной монолитности выстроенного Владимиром Путиным "общества нового типа". Конечно, пока еще оппозиционер, претендующий на серьезность своих политических намерений и их не скрывающий,— синоним политического самоубийцы. Однако ситуация начинает меняться.
Национальная особенность, правда, сохраняется в том, что оппозицию порождают не традиции гражданского общества, отсутствующего в России, а очевидные и грубые ошибки власти. Но из этого вовсе не следует, что у российской оппозиции нет никакого политического будущего. А значит, это будущее может быть и у Михаила Касьянова.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ, НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ