В Эрмитаже показали самое масочное из искусств

В Эрмитаже решили отпраздновать Великие Дионисии и в сотрудничестве с петербургским Музеем театрального и музыкального искусства открыли небольшую выставку с очень длинным названием: "Музы и маски. Театр и музыка в античности. Античный мир на петербургской сцене". Проникнуться духом классицизма старалась АННА ТОЛСТОВА.

       Из всех искусств для древних греков важнейшим являлся театр. Греки придумали все: трагедию и комедию, монологи и диалоги, кульминацию и развязку, сцену и зрительный зал в виде амфитеатра, бутафорию и театральные машины, аплодисменты, государственное финансирование и зарплату актерам. Кое-что придумали римляне, например, клакеров и билеты — в виде таких маленьких свинцовых кружочков с Аполлонами и Фортунами. Вот только кланяться после спектакля догадались, кажется, еще позже. Театр был больше, чем искусство: он был и богослужением (так как родился из дионисийских мистерий и самые ответственные премьеры давались в пору Великих Дионисий), и спортом (так как драматурги и их труппы соревновались друг с другом), и партшколой (так как афинские идейные вожди часто оттачивали там свои ораторские способности). Потому развалины амфитеатров археологи находят чуть ли не в каждом райцентре древней Эллады.
       Если говорить серьезно, античный театр — основа основ европейской культуры, и не только в том смысле, что Шекспир или Островский, когда брались за перо, имели в виду Еврипида или Плавта, но и в том, что по сей день любое пошлейшее ток-шоу в телевизоре строится по законам классической драматургии. В общем, всю историю европейского духа можно рассматривать в свете древнегреческой рампы. Что, собственно, и сделали на выставке. "Музы и маски" состоят из двух частей: античная античность из коллекции Эрмитажа расположилась в фойе Эрмитажного театра, античность петербургская в исполнении Театрального музея — в Лоджиях Рафаэля.
       Как известно, античный театр умер: что там пели и танцевали, как играли — все это из области гипотез, остались, по сути, одни тексты пьес, да и те частью — во фрагментах. Это примерно как если бы от Феллини осталась лишь пачка сценариев. Античный театр, конечно, умер, но дело его живет: из попыток воскресить это погибшее чудо родились европейские опера и балет, классицизм Расина, синтетический театр Вагнера, "Русские сезоны" Дягилева и много других приятных вещей. Начиная с эпохи Возрождения воскрешать античный театр принято с помощью античного искусства: вприглядку на статуи пляшущих фавнов и менад восстанавливать хореографию, по рисункам на вазах реконструировать музыкальные инструменты. Всю эту актерскую археологию: эрмитажные вазы с бесконечными хороводами и сценами из мифов, рельефы, маски, камеи, монеты, осколки костяных флейт, даже золотой венок, которым могли увенчать победителя в театральном состязании, — показывают в фойе. Здесь особенно хороши терракотовые статуэтки кривляющихся комиков с накладными животами, задами, горбами и фаллосами (греческая комедия пестрела разными непристойностями) — их, возможно, собирали, как сейчас собирают плакаты с поп-звездами.
       В Лоджиях Рафаэля — театр настоящий, а не гипотетический. Археология театрального Петербурга, рядящегося в ложноклассические хитоны: подлинные эскизы Льва Бакста к дягилевским балетам и Александра Головина — к мариинским операм на древнегреческие сюжеты, настоящие костюмы из гардероба бывших Императорских театров, лиры и кифары — звучащие копии с античных инструментов, сделанные в Бельгии в конце XIX века специально для петербургского Музея музыки. Редчайшие, занятнейшие вещи. Но вот что странно. Античный театр мертв без малого две тысячи лет, а в любой ремесленной статуэтке танцовщицы — полно жизни. Дягилевские сезоны мертвы без малого сто лет, а костюмы и декорации к ним покрылись слоем культурной пыли едва ли не более толстым, чем толща лавы над Помпеями. Может быть, потому, что миф обычно живее, чем попытки его реконструкции.