 |
По поводу письма Антона Коновалова в номере от 31 января 2005 года. Не скажу "за всю Одессу", но ученики и учителя Европейской гимназии собрали деньги для пострадавших от цунами. Сумма невелика, но и коллектив у нас небольшой — это частная школа. В пересчете на человека у нас получилось как в Германии — примерно по $5. Деньги переведены на счет, где аккумулируются средства, собранные для пострадавших в районе цунами школ. Наша гимназия входит в систему Международного бакалавриата, и именно их счетом мы воспользовались для передачи денег. Но при желании можно было бы найти и другие пути передачи денег, например через посольство. После трагедии в Беслане наши дети тоже собирали деньги, отвозили их в московские больницы, лично передавая родителям пострадавших детей. А еще мы много лет поддерживаем детский дом в Плесецке. Наши ученики из благополучных (в материальном отношении) семей сдают макулатуру, а вырученные деньги посылают в Плесецк. И когда был пожар в общежитии Университета дружбы народов, и еще, к сожалению, много было поводов, чтобы откликнуться. На мой взгляд, важно, чтобы дети сами занимались сбором и передачей помощи и чтобы помощь была адресной. А по поводу Вашей версии, Антон, возможно, в ней есть рациональное зерно (хотя во вполне благополучной Германии она не работает). Но ведь мы в России не будем стремиться к тому, чтобы для повышения отзывчивости населения устраивать побольше трагедий? Жизнь в большом городе сама по себе испытание, потому что жестокое безразличие города к человеку порождает ответное равнодушие. Так что, может быть, от выдвижения версий перейти к помощи детям больших городов, научив их быть отзывчивее? Со взрослыми сложнее.
Ирина Боганцева, директор Европейской гимназии
От редакции. Напомним, наш читатель Антон Коновалов в своем письме в редакцию высказал предположение, что "те, кто пережил трагедию, становятся отзывчивее к чужим бедам, а благополучные города, наоборот, глухи к чужому горю".
Здравствуйте!
Президент России очень недоволен двойными стандартами, которые Запад применяет в отношении чеченских боевиков, называя их сепаратистами. Уже некоторые СМИ начали с этим бороться, и теперь отрубание голов перед камерами в Ираке у нас называется движением сопротивления. В связи с этим у меня вопрос: если Аслану Масхадову дадут Нобелевскую премию мира, наградит ли Путин Абу Мусаба Заркауи званием Героя России?
Давыдов Сергей, 27 лет
Здоровый дух Средневековья
Все, кто имеет возможность сравнить советский и современный Таджикистан, единодушны в своем мнении: за десять лет страну отбросило лет на сто в прошлое. Апатичное, безграмотное и нищее население; коррупция, которая является нормой жизни; наконец, вялые атрибуты тоталитаризма в виде изображений жирного лица президента Рахмонова и его же мудрые изречения вдоль сельских дорог, которые ввиду отсутствия регулярной подкраски дружно выцветают и оплывают,— вот составляющие унылого сегодня страны. Есть и забавная черта: в таджикском обществе реализуется характерная для Средневековья корреляция между общественным весом человека и его тучностью. Бедные жители кишлаков все как один худы. Разъезжающие на "Волгах" и иномарках местные бандиты подчеркивают свой статус круглым животом и двойным подбородком. Менты, гаишники и чиновники жиреют в соответствии с занимаемым в иерархии уровнем. Часто можно наблюдать, что постом гаишников (здесь это откровенные банды вымогателей, тормозящие вашу машину каждые десять минут) командует жирный карапуз, тогда как его подчиненные обладают пока что нормальным телосложением. Аналогичным образом можно узнать старшего среди компании таджикских "братков". Нетрудно догадаться, что "интересная худоба", похудательные программы и прочие постиндустриальные извращения в Таджикистане не в моде.
Но особенно ярко стирание цивилизации проявляется в отношении людей к истории. Собственно, пиетет к истории и историческим памятникам — свойство именно цивилизаций. Варварство не понимает прелести антикварных горшков, ведь в новых готовить гораздо удобнее! Для варвара привлекательны вещи новые и высокотехнологичные. Старина — это бесполезная рухлядь. Наглядное подтверждение этих мыслей Ж. Бодрийяра я увидела этим летом в центре г. Ленинабада (ныне Худжанд), куда явилась в надежде увидеть самое древнее сооружение города — крепость Александра Македонского. На месте крепости, благополучно стоявшей здесь еще в советские времена, обнаружился остаток стены длиной метров десять. Никаких вывесок, а тем паче заграждений перед драгоценными кирпичами не было. Зато вывеска, гласящая, что передо мной находится охраняемый государством памятник истории, висела на дверях современной копии бывшей крепости. Блестя аккуратной кирпичной кладкой, она возвышалась неподалеку. Признаться, я была готова принять это за остроумную шутку, если бы не обнаружила, что местные жители вполне верят табличке! "Да, это и есть знаменитая крепость,— отвечали мне.— Вот с той башни стреляли древние лучники". На кирпичах башни едва ли заводского клейма не было, но это никого не смущало. Никакие попытки указать им на новый кладочный раствор, а в особенности на старую стену, к прозрению не приводили. На вопрос "А где же все-таки настоящая крепость?" публика лишь терпеливо повторяла: "Так вот же она!" С превеликим трудом я узнала, что старая крепость развалилась (и продолжает разваливаться) усилиями расположенной в ней военной части. И что на ее месте хотят построить более мощные укрепления. Тогда наконец-то прозревать начала я. На самом деле все просто. Крепость Македонского, как и в древности, оценивается здесь прежде всего как функция (защиты). Само собой, нелепо беречь старые кирпичи, если они свою функцию больше не выполняют. Регулярная перестройка зданий в соответствии с нуждами эпохи была в старину обычным делом. При этом их бытие как "тех самых" не прерывалось. Самостоятельная ценность носителей истории появилась у старых черепков только в эпоху прогресса, и только тогда перестроенная крепость перестала считаться "настоящей". А вот жители Таджикистана вирусом цивилизации еще (уже) не отравлены и потому реализуют древний здоровый подход. Короче, это не публика в Ленинабаде сошла с ума, принимая новенькие кирпичи за древние. Просто для них новодел законно продолжает существование "той самой" крепости. С этой точки зрения строительство точной копии крепости выглядит даже слишком культурно. Разве функционально вновь отстраивать стены, которые уже не способны отразить натиск врага? Уж если строить заново, то с применением современных фортификационных технологий! И табличку на вход повесить: "Крепость Александра Македонского. Исторический памятник. IV в. до н. э.— XXI в. н. э.".
Екатерина Тошина, Санкт-Петербург