премьера кино
Малобюджетный трэш "Объект любви" (Love Object) не только черпает вдохновение в знаменитом "Головокружении" (Vertigo) Альфреда Хичкока, но к тому же нечаянно смахивает на один из первых наших перестроечных фильмов ужасов "Господин оформитель". Хотя герой американской картины не такой эстет, однако и он попадает в болезненную зависимость от двух женщин-близнецов, одна из которых кукла. В мрачные глубины мужских эротических фантазий погрузилась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Режиссер-дебютант Роберт Париджи сделал своего героя мелким клерком-трудоголиком (Десмонд Харрингтон), который каждое утро в машине выслушивает одинаковый прогноз: "Сегодня в Лос-Анджелесе еще один солнечный день, а значит, работаться вам будет особенно легко и приятно". Работа у героя символичная: он составляет руководства по эксплуатации чего бы то ни было и оттого вообще все предпочитает делать по инструкции. Как это часто бывает с людьми, зажимающими самих себя в жесткие рамки упорядоченности, личная жизнь его складывается непросто — в данном случае носит вуайеристский оттенок.
Об уровне художественных претензий "Объекта любви" можно судить по присутствию в нем ходячего фетиша всякого авторского кино с тягой к причудливому — артиста Удо Кира в роли соседа-домоуправа, который часто водит к себе телок, словно нарочно разворачивая их самыми эффектными ракурсами перед дверным глазком героя, тут же бросающегося подслушивать сквозь тонкие стенки спальни недвусмысленные стоны. Кроме того, пищу для инструкторского нездорового эротизма поставляет сюрреалистический секс-шоп со свисающими с потолка гроздьями пластмассовых женских ног и монструозным продавцом с лишаем в пол-лица.
Все меняется в тот день, когда сослуживцы, решив поиздеваться над заработавшимся недотепой, с песенкой "Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки" подбрасывают ему рекламную открытку, предлагающую заказать анатомически достоверную силиконовую куклу. К этому моменту у него уже окончательно съезжает крыша на почве трудовых свершений: вдохновленный одобрением начальника (однофамильца, кстати, Ким Новак, сыгравшей главную роль в "Головокружении") и грядущей премией за толстый трехтомник технических инструкций, он пускается на десятитысячный овердрафт и заказывает подругу дней своих суровых. Ее приносят в огромном дощатом ящике, не пролезающем в дверь, и сладострастный сосед появляется на пороге с изуверским ломиком: "Давай вскроем малышку". Но стеснительный клерк, соврав, что внутри холодильник, все-таки втаскивает ящик внутрь, распаковывает куклу и сгоряча быстро использует, без особого, впрочем, удовольствия. А все оттого, что не прочитал инструкцию, соль которой в том, что манекенку надо оживить собственным воображением, представляя на ее месте кого-то реального. Он и так уже при заказе отчасти ориентировался на свою помощницу Лизу (Мелисса Сейджмиллер, сама по себе готовая кукла) и продолжает в том же духе — покупает силиконовой бабе одежду, красит ей ногти и губы, танцует с ней вальсы Штрауса, подвесив ее на специальных веревочках, и даже показывает "Английского пациента", утирая ей воображаемые слезы. Избалованная кукла начинает кочевряжиться: требует приобрести садомазоатрибутику, по ночам сама приковывается наручниками к спящему хозяину, звонит ему на работу, устраивает сцены ревности и кромсает фотографии своего живого двойника. Конечно, все это фантазии героя, порожденные страхом перед женщинами, но усмешку они вызывают в такой же мере, в какой и легкий морозец по коже.
Теперь наступает очередь домоуправа припадать ухом к соседней стене, за которой закипела насыщенная жизнь, и всматриваться в глазок, а потом недоверчиво принюхиваться к своему кальяну — что же он такое выкурил, что ему чудится прыгающая по коридору отрезанная голова в пластиковом мешке. Это не глюк: просто куклу, которую воображение героя сделало окончательно одушевленной, пришлось расчленить в ванне после неудачной попытки сделать ей дрелью пирсинг в языке, а столовым ножом — татуировку на груди с целью приближения к эталону из плоти и крови.
Самое интересное и жуткое, однако, начинается на втором этапе — когда живая и силиконовая женщины как бы меняются местами, и убитая кукла становится в глазах героя идеалом, к которому нужно привести реальную девушку. Тут доходит до прямой цитаты из "Головокружения", когда инструктор приводит возлюбленную покупать такой же костюм, какой был у куклы. Однако поскольку героиня Мелиссы Сейджмиллер оказывается менее покладистой, чем персонаж Ким Новак, то господину оформителю манекенов приходится пойти гораздо дальше хичкоковского героя, тоже запутавшегося в женских двойниках и влюбившегося не столько в человека, сколько в образ, взлелеянный памятью. А режиссер Роберт Париджи заходит в черном юморе куда дальше английского классика и приятно щекочет нервы циничной концовкой — довольно жестокой по отношению к женщинам, которым придется смириться, что воображаемый объект любви мужчине ближе и дороже, чем отирающийся под боком.