выставка патриотизм
В выставочном зале "Новый Манеж" открылась выставка Павла Рыженко "Любимая Россия". Не поддавшись общему настроению, почти диссидентом почувствовала себя ВАРЯ Ъ-ТУРОВА.
Если честно, я люблю живопись. Причем тем сильнее, чем она реалистичнее. Мне, как и любому не разбирающемуся в художественных тонкостях человеку, приятно разглядывать кудрявые облака на лазурном небе или подробности оснастки реющего среди бури парусника. Поэтому реалистичные работы художника Павла Рыженко по идее просто обязаны были мне понравиться. Ученик Ильи Глазунова, 35-летний господин Рыженко пишет картины на темы духовности нашего народа, многострадальности нашей родины и великих моментов ее истории. В этой связи в послужном списке художника обращает на себя внимание тот факт, что в числе прочего Павел Рыженко как-то раз провел персональную выставку непосредственно в Службе внешней разведки.
На картинах художника Рыженко в основном изображены дремучие старцы, в глазах которых "угадывается предчувствие скорой кончины, но нет места малодушию и страху". По крайней мере, так о глазах старцев сказано в буклете. Еще имеется сцена битвы святого Александра Пересвета с татарским богатырем Челубеем, причем прелесть заключается в том, что последнего на картине не видно — лишь из правого нижнего угла полотна торчит его копье. Про присутствующего на картине Пересвета в буклете сказано следующее: "Он скачет навстречу нам, вдохновляя ряды соотечественников и нас с вами на победу". Подобными краткими описаниями Павел Рыженко снабдил многие работы, причем каждое из них хочется немедленно выучить наизусть и больше никогда не забывать: "Его отстраненный взор погружен в размышления о жизни вечной". Ну и так далее.
На выставке в Новом Манеже представлены работы из нескольких серий: одна посвящена православию, другая — событиям до и сразу после Куликовской битвы, третья — гибели царской семьи в 1918 году. Картины висят в соответствии с тем, как развивались события — идешь по выставке и видишь: вот Николай II прощается с войсками, вот он (почему-то в той же военной шинели) с красными от усталости глазами дежурит у кроватки больного сына и вот уже Ипатьевский дом после цареубийства.
По большому счету, несмотря на зловещие сюжеты, работы Павла Рыженко можно было бы счесть комиксами, и тогда им не было бы цены. Но есть и принципиальнейшие отличия: не говоря о том, что к головам древних старцев не приделаны "облачка с мыслями", немаловажную роль играет техническое качество картин. В отличие от комиксов, которые интересно разглядывать во всех подробностях, работы Павла Рыженко хороши лишь издалека. Из соседнего зала, например. Тогда они кажутся и вправду "наследующими традициям русской классической школы живописи", о чем написано в том же буклете. Издали они напоминают и билибинские иллюстрации, и мультфильмы сталинских времен с их иконописными лицами и восхитительным мастерством. Но если подойти ближе — видишь, что и облака не так уж пышны, и натюрморт на столике весьма расплывчат, и с перспективой беда. Простые такие, милые русские пейзажи, которыми чуть разбавлен пафос выставки, кажутся этюдами не самых прилежных учеников художественной школы: в неловких, написанных жирными полукругами заворотах реки угадывается настолько откровенная халтура, что даже неловко как-то становится.
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что пришедшая на открытие выставки публика всех этих деталей совершенно не замечала. Какая-то дама спела Павлу Рыженко "Многая лета". Ведущий церемонии открытия, неестественно загорелый человек, произносил в микрофон тексты вроде "А теперь прошу вас к столу нашему. Откушать, чем Бог послал". В книге отзывов тем же старославянским шрифтом, который красуется на всем остальном на этой выставке (включая бейджики для прессы), были написаны отклики, которые достойны стать новыми модными фразеологизмами. Например, попался такой: "Дорогой Павел! Тронуло. Всколыхнуло". Разглядывая работы, ходила по залам балерина Анастасия Волочкова в черной юбке до пят. Вглядывался в лица старцев и воинов популярный певец Шура в золотых ботиках. На столе помимо рюмок с водкой, пирожков и салатов стояли большие блюда с клюквой. Русской клюквой. Удивительно стилистически выдержанное меню.