В кинотеатре "Аврора" состоялась премьера фильма Валерия Огородникова "Красное небо. Черный снег". Режиссер доказал, что ленфильмовская школа 1970-1980-х годов скорее жива, чем нет.
Если бытовой, недоговоренный стиль "Ленфильма" был "тезисом", то его "антитеза" — разоблачительное кино перестройки. Азартно и слепо оно истребило, вместе с официозной ложью, искренний пафос "священной войны". "Красное небо" — фильм "синтеза". Лозунгов никто не произносит, даже нарком Зальцман сверзится с импровизированной трибуны, едва заведет пафосную речь. Война — несчастье, неизбежное зло; победа нужна не ради победы, а ради восстановления нормальной жизни. Но герои, мягко говоря, нетипичны и непривычны. Тем более что актеры или использованы в необычном амплуа, или известны в театре, но кинематографом не "замылены". Едва ли не второй раз за долгую карьеру вменяемую роль получил Александр Панкратов-Черный: герой Перекопа, начальник лагеря, выжига, морящий пленных голодом, неподдельно, смертельно страдающий, когда чекисты убивают его любимую овчарку. Петр Семак — загадочный Голембиовский, напоминающий богатырей Бориса Андреева из фильмов 1940-х годов, еще одно страдающее тело, путающее любовь с насилием, днем — стахановец, ночью — уголовник. Игорь Скляр — "железный" Зальцман, сталинский выдвиженец, местный царь и бог, пластичный, опасный в своем внезапном юродстве. Чистая, внеморальная власть, неуловимая, непредсказуемая.
Главный актерский сюрприз — Елена Калинина, юная актриса МДТ, сыгравшая несчастную воровку, артистичную психопатку. Валерий Огородников говорит, что сумел на съемках обуздать ее неконтролируемый темперамент. Но если тот обезумевший, циклотемичный ураган в красном берете, одолженном у героини Евы Грин из "Мечтателей" Бернардо Бертолуччи, который носится по экрану, это "укрощенная" госпожа Калинина, какова же она в "диком" состоянии? Ее героиню можно было бы назвать "вечным двигателем", если бы ее энергия не была энергией обреченности.
Существование фильма в двух версиях, экранной и телевизионной, не идет на пользу ни той, ни другой. Режиссеры на недоуменные вопросы зрителей, не разобравшихся, что происходит на экране, обычно отвечают: "Подождите, вот в телеверсии все будет разложено по полочкам". В случае с "Красным небом" ничего раскладывать по полочкам не хочется. Разрывы логических связок, невнятица отношений между героями превращаются из недостатка в достоинство фильма. Нелогичность придает ему какую-то абстрактную красоту. Камера великого оператора Дмитрия Долинина ведет собственную мелодию, рисуя хаотичный мир в непрерывном движении, распад всех попыток имитировать нормальную жизнь. И, несмотря на "реализм", благодаря этой пластической абстрактности фильм в целом напоминает мелькающие на экране видения военрука-эпилептика, принимающего эвакуированную дамочку за свою погибшую невесту и воображающего себя не в уральской глуши, а на романтическом испанском фронте.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ