премьера кино
В прокат вышла мелодрама Джеймса Брукса "Spanglish: испанский английский". За тем, как пытаются быть плохишами ее безнадежно положительные герои, наблюдала АЛЯ Ъ-ХАРЧЕНКО.
Роясь в кипе анкет абитуриентов, член университетской приемной комиссии зачитывается эссе некоей Кристины Морено на тему "Человек, оказавший на вашу жизнь наибольшее влияние". Не выделываясь с ответами в духе "все мои взгляды на мир перевернула мать Тереза", главным человеком в своей жизни девушка называет мать Флор — переехавшую в США из Мексики простую горничную. Жизнеописание в одиночку растящей дочь эмигрантки, которое и представляет собой "Испанский английский", изредка прерывается комментариями уже взрослой Кристины. В кадре она до конца фильма остается двенадцатилетней девчонкой, ради которой мать (Паз Вега из "Люсии и секса") вкалывала на нескольких работах, волнуясь больше о дочкиных походах на дискотеки, чем о собственной неустроенной личной жизни. Языковой проблемы у не говорящей по-английски женщины не возникало: шесть лет после переезда в Америку мексиканка провела в испаноязычном квартале Лос-Анджелеса.
Трудности вполне могли бы начаться, когда с помощью родственницы Флор устроилась помогать по дому в семейство Класки. Но в первый же день работы новая горничная сообразила, что за $640 в неделю работать ей придется не прислугой, а жилеткой, в которую всегда приятно всплакнуть. Для того чтобы лучшего друга в не говорящей по-английски ни слова Флор признали сентиментальный шеф-повар Джон Класки (заметно округлившийся со времен "Знакомства с Факерами" Адам Сэндлер), его потребляющая алкоголь бокалами для бургундского теща Эвелин (Клорис Личмэн) и истеричная жена Дебора (переигрывающая что в имитации оргазма, что в наездах на детей Теа Леони), мексиканке оказалось достаточно одного: готовности внимательно слушать их бесконечные монологи.
Странновато звучащее по-русски название фильма слеплено из слов "english" и "spanish", хотя на деле ничего похожего на процесс, обозначаемый модным словцом "мультикультурность", в "Испанском английском" не наблюдается. С какой бы снисходительной нежностью ни относились Класки к своей мексиканской горничной, Флор так и остается в семье американцев чужеродным элементом, пока не начинает говорить на их языке. На радостях от того, что после английского интенсива горничная болтает на языке Микки-Мауса все свободнее, работодатели долго не замечают, что жить Флор намерена все равно не по среднеамериканским, а по своим собственным понятиям. Одно из них — убеждение, что через социальную пропасть не перемахнуть, как бы любезны и щедры с прислугой ни были хозяева. Инициативы экспансивной Деборы, осыпающей Кристину подарками и даже устраивающей девочку в дорогую частную школу, страшно действуют Флор на нервы.
Примерно то же действие оказывает на психику мерный, убаюкивающий ритм мелодрамы и добродушная интонация режиссера Брукса, выработанная им еще в фильме "Лучше не бывает". Несмотря на все драматичные события, изрядно расшатавшие нервную систему уволившейся все-таки мексиканки, концентрация оптимизма в "Испанском английском" достигает иногда невыносимых величин. Ощущение того, что, несмотря на мелкие неприятности и отдельные недоработки, все закончится неотвратимым хеппи-эндом, поселяется в зрителе с самого начала фильма и сострадать героям почти не дает.
Да они в этом сострадании и не нуждаются: три четверти фильма Класки с прислугой и так живут душа в душу, а поводом испытать бурные эмоции для семейства становится разве что одежная распродажа. Возможности сделать (а тем более получить от этого удовольствие) даже мелкую гадость в этой идиллии никому даже не приходит в голову. Единственный человек в фильме, кто не остается неизменно вежливым, любящим и предупредительным,— это жена Класки Дебора, осмелившаяся изменить отвратительно добропорядочному супругу. Походя и без удовольствия согрешив, неверная начинает каяться в содеянном так усердно и утомительно, что обманутый муж готов простить ее прямо в день признания. Но даже это карикатурно изображенное зло к финальным титрам невыносимо правильной мелодрамы воспринимается как спасение.