премьера театр
Пьеса Эжена Скриба и Эрнеста Легуве "Адриенна Лекуврер" не появлялась в Москве добрых полвека с лишним — после того как последним представлением спектакля Александра Таирова с Алисой Коонен в заглавной роли "Адриенной" закрылся Камерный театр. Зато теперь есть сразу две версии знаменитой мелодрамы — в Театре на Малой Бронной (см. Ъ от 8 февраля) и у продюсерского центра "Омитра" с Дмитрием Певцовым и Ольгой Дроздовой в главных ролях. На премьере страдал ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ.
Спектакль назван трагикомедией. Но на самом деле таковой не является: правильная трагикомедия предусматривает переплетение комического и трагического, взаимопроникновение, а иногда и неотличимость друг от друга. В очередной "Адриенне" комедия и мелодрама просто механически совмещены в границах одного спектакля. Продюсеры правильно представляют себе чаяния определенной части публики: люди приходят, с одной стороны, посмеяться, а с другой — приобщиться к высокому. Если их веселить от начала до конца вечера, то они могут подумать, что их не уважают. А если с первых минут начать давить пафосом и страстями, то очень быстро заскучают.
В спектакле о знаменитой французской актрисе, вступившей в соперничество с важной придворной дамой за любовь графа Саксонского, одни актеры развлекают публику, а другие — несут лепоту и благородство. Вообще, постановка Сергея Голомазова несет на себе все родовые признаки сегодняшней антрепризы: декорации — несколько стульев и легко пакующиеся светлые задники и полотнища с графическими узорами; манера исполнения — броская, но небрежная, дальше окрашивания конкретных реплик не идущая. Евгений Парамонов (принц Орлеанский), Станислав Дужников (аббат Шазейль) и Наталия Васильева (герцогиня д`Омон) окрашивают свои выходы комическими интонациями разной густоты. Играющие непримиримых соперниц Ольга Дроздова (Адриенна Лекуврер) и Вера Бабичева (принцесса Орлеанская) — притворно драматическими. А вот предмет их страсти в исполнении Дмитрия Певцова почему-то вообще ничем не окрашен. Господин Певцов работает откровенно вяло, с ленцой, полагая видимо, что одного его появления достаточно, чтобы зрители не пожалели о времени и билетах.
Могут сказать, что таков был замысел — сделать графа Саксонского знающим себе цену заторможенным красавцем. Но поди там разбери! Отличительная черта сшитых на быструю нитку спектаклей состоит в том, что в них никогда не отличить настоящий замысел от случайностей и недоработок. Бог его знает, замышлялось ли, что актерская профессия Адриенны не должна иметь никакого значения, хотя об особенностях ее игры со сцены несколько раз специально упоминают, или это получилось само собой, по недосмотру? Действительно ли постановщики спектакля уверены, что пафосные тексты о любви и самопожертвовании надо произносить срывающимся голосом и с гордо поднятой головой, или в этом уверена только госпожа Дроздова и всем пришлось спасовать перед привычками примы?
Зато не подлежит сомнению, что все вместе хотели сделать зрителям красиво и (по возможности) плаксиво. Поэтому пышные исторические костюмы сверкают фальшивыми драгоценностями. Поэтому на особо чувствительных местах звукооператор до упора подтягивает регулятор громкости Баха. Поэтому смерть героини от предательски подосланного ядовитого букета выглядит надменно и победоносно — как фрагмент модного дефиле. Поэтому пришедшие за "настоящей мелодрамой" вскакивают со своих мест и несут букеты. Надо полагать, неотравленные. Если бы у меня тоже был в запасе цветочек, я бы отдал его только приглашенному из Малого театра на роль режиссера Мишонне Василию Бочкареву, которому даже в этой постановке не удается скрыть, что он все-таки очень хороший актер.