Ольга Кошелева. Люди Санкт-Петербургского острова петровского времени. М.: ОГИ, 2004 ("Нация и культура / Новые исследования")
Такое направление деятельности историка — исследовать "структуры повседневности" — на Западе популярно уже весьма давно. У нас, между тем, исторических монографий в таком духе вышла пока общим счетом только пригоршня. Впрочем, книга Ольги Кошелевой и при других обстоятельствах бы вряд ли затерялась. У нее и предмет сам по себе обращает на себя внимание — жизнь Санкт-Петербургского (ныне Петроградский) острова в 1717-1722 годах, в переломное время для крепнущей столицы, когда пресловутый остров составлял ее оживленный центр. Именно что жизнь: не деяния правителей и не сумятица бесформенного "социально-экономического развития", а нехитрая действительность каждодневного бытия. Для самих бытовавших эта действительность вряд ли представлялась особенно судьбоносной (чего там, день прошел — к смерти ближе, слава те господи), к тому же эти бытовавшие — люди в большинстве своем самые простые и притом взяты en masse. Однако ни они сами, ни их дела и делишки при этом систематизаторском обобщении не теряют своей мелочной, но какой-то витиеватой даже и "вкусной" конкретики. Мы мало того что получаем самое отчетливое представление о тогдашней топографии в самом житейском ее измерении — "как попасть на рынок или в баню, как пройти к генеральской мызе или к лютеранской кирхе, где заявить о бегстве холопа, а где — нанять извозчика". Про обывателей кропотливо разведано буквально все: как и откуда попадали в новый город, как женились, рождались, болели и умирали, какими словами ругались, во что одевались, как, покряхтывая, зарабатывали на хлеб. Нельзя сказать, что все это читается прямо-таки как роман,— монография есть монография. Но по степени рельефности и занимательности вырисованных картинок книга сопоставима не просто с иным романом, а с многотомной эпопеей.
Ричард Фейген. Мемуары арт-дилера / Перевод с английского. М.: Художественный фонд RuArts, 2004.
Вот тут уж с легкостью чтения все в полном порядке. Воспоминания знаменитейшего американского коллекционера, галериста и арт-дилера Ричарда Фейгена написаны языком простым, бесхитростным и безыскусным, словно какое-нибудь руководство "Как добиться успеха" а-ля Дейл Карнеги. И это при том, что речь идет как раз о большом искусстве и о невероятной искусности в раздобывании этого искусства. С одной стороны, это почти плутовской роман, вернее ряд отдельных новелл. Купил, например, мистер Фейген в английской деревенской лавочке закопченное старое полотно, доверяя только собственному нюху,— а оно после долгих музейно-искусствоведческих коллизий оказалось неизвестным Пуссеном. Таких историй в книге множество, но не только они при чтении решительно изумляют. Вот, казалось бы, речь об Америке последних десятилетий, где арт-рынок, экономика, уклад музейной жизни — все совсем другое. И тем не менее в историях и рассуждениях Ричарда Фейгена полным-полно черточек, которые очень даже хорошо смотрелись бы и в описании современной отечественной реальности. Скажем, ламентации насчет недобросовестных политиканов, неразумной государственной политики в области культуры, недалеких нуворишей-коллекционеров, не по уму деловитых музейных руководителей — все это порой кажется поразительно знакомым. Но Фейген не публицист, он рассказчик, поэтому, сетуя и оценивая, он ни на минуту не перестает выдавать на-гора ворох прелестных сюжетов. От существенных штрихов к биографиям знаменитых художников до забавных анекдотиков — вроде истории о том, как полиция сдуру конфисковала инсталляцию под названием "10 тысяч доз", приняв ее за самые натуральные "дозы".