В прокат вышел фильм Генри Бедуэлла «Кукла. Последнее проклятие» (Karem, la posesion), редкий на отечественных экранах образец славного мексиканского кинематографа ужасов. Михаила Трофименкова в фильме больше всего шокировали не бесчинства шустрого демона Наро, а вступительный титр, уверяющий, что сценарий основан на реальных событиях 1984 года в городе Гвадалупе-Виктория, штат Дуранго.
В величественном, пусть и несколько запущенном особняке девочка встречает лихого мексиканского демона
Фото: L-Mento Entertainment
В величественном, пусть и несколько запущенном особняке девочка встречает лихого мексиканского демона
Фото: L-Mento Entertainment
Решительно непонятно, с какой балды прокатчики окрестили фильм «Куклой». Никаких сатанинских кукол на экране не наблюдается, а оригинальное название «Карем, одержимость» отсылает к имени главной героини, одержимой древним чертякой девочки Карем (Ракель Родригес). Логичнее было бы переименовать фильм в «Экзорциста-3», или «Ужас Амитвилля-5», или «Кэрри-2», благо сюжет «Куклы» беззастенчиво восходит к этим трем классическим образцам жанра.
Семья свежеиспеченного ректора университета Гвадалупе-Виктории — супруга, две дочери и сын — вселяется в величественный, пусть и несколько запущенный особняк, над которым тяготеет древнее проклятие. Тут же дверцы шкафов начинают открываться сами по себе, сковородки летают по кухне, картины на стенах перекашиваются. И, что самое главное, некто, пронырливый, пупырчатый и смешливый, периодически пробегает на заднем плане, оставаясь невидимым для жильцов дома.
Невозможно, наблюдая за всем этим, не вспомнить замечательного писателя Дмитрия Горчева (1963?2010), описавшего некогда проявления бытового сатанизма. «Мы собираемся погладить штаны. А в розетке кто-то сопит и штепсель наружу выпихивает. Получается, что там кто-то живет и на нашем электричестве морду себе наедает. И вообще, чувствуется, что в доме завелась какая-то мерзость: вот приходим мы с работы — и наступаем носком в целую лужу соплей. Потом еще замечаем, что окурки в пепельнице кто-то жевал. Очень нам все это не нравится. А однажды заходим мы на кухню, а мерзость тут как тут — уже в мусорном ведре роется — чего бы вкусненького слопать». Вот и от фильма Бедуэлла на первых порах такое ощущение, что кто-то окурки в пепельнице жует, а мы вынуждены за этим увлекательным процессом наблюдать.
Немножко поупражнявшись в выпихивании штепселя из розетки, Бедуэлл переходит к настоящим ужасам. Сначала он конструирует «Кукле» политически корректное алиби: Карем в школе страдает от буллинга. Так что ее внезапно проявившиеся паранормальные способности — швырять силой взгляда учительницу от стенки к стенке и заставлять одноклассниц блевать кровью — можно списать на детскую травму.
Американский или европейский режиссер свел бы дело к тому, что Наро, переписывающийся с Карем чем-то вроде симпатических чернил, не что иное, как порождение ее подсознания. Однако же мексиканцы слеплены из другого теста. Для Бедуэлла, как и для его японского оператора Дзюнъитиро Хаяссе, некогда снявшего легендарные фильмы Хидэо Накато «Звонок» и «Темные воды», демоны — вполне материальные существа.
Поэтому корректный мотив буллинга сменяется на экране вопиюще некорректным религиозным мотивом. Карем травят, поскольку ее родители — ректор Абрахам (Даниэль Мартинес) и тихая алкоголичка Мариана (Доменика Палета) — не ходят к мессе. Что в небольшом городе сразу же становится достоянием общественности. На вопрос Карем, почему это так, следует невразумительный ответ Абрахама: дескать, скажи девочкам, что мы другой веры.
Какой такой другой? Православные, быть может? Или сатанисты? Атеизм, кстати, в, казалось бы, насквозь католической Мексике отнюдь не в диковинку. В конце 1920-х годов религия в Мексике была практически отменена правительственными указами, что повлекло за собой беспощадную войну с католическими фанатиками «кристерос». По итогам войны в стране практически не осталось священников: всех расстреляли или порешили в боях. Даже в советской России такого истребления духовенства не было. Возможно, эта подспудная травма национального сознания и лежит в основе больных мексиканских фантазий в духе «Куклы».
Когда по дому гуляет Наро, логично было бы сменить местожительство. Тем более что помочь с переездом в отель предлагает семье Абрахама новый друг — теолог и специалист по церковному искусству Мигель. Абрахам не соглашается, и правильно делает: человеку с таким лицом, как у Мигеля, трудно довериться. Внешность, однако, обманчива. Мигель напряжет все свои связи в клерикальных кругах и притащит в проклятый особняк целого кардинала.
Ну а мексиканские кардиналы, они такие кардиналы. Мексиканские, одним словом. Если крест животворящий и пасторское слово предсказуемо не оказывают на демонов никакого эффекта, из-за широкого пояса святого отца появляется острый нож, да не один. Впрочем, в страстной стране, где, по словам Иосифа Бродского, «у черепа в кустах всегда три глаза, и в каждом — пышный пучок травы», на каждого кардинала с ножом найдется демон с мачете или отверткой.