Рассказывает Сергей Ходнев
"Нигде, может быть, многосторонний гений Шекспира не выразился с таким многообразием, как в Фальстафе",— сказал Пушкин. Напирая на слово "многообразие", это замечание с полным правом можно отнести не только к шекспировской драматургии, но и к музыкальному театру Джузеппе Верди. "Фальстаф", поставленный в 1893 году, был его последней оперой. Но никакого ощущения упадка творческих сил опера не оставляет вовсе — хотя поговаривали, что Верди взялся за "Фальстафа" именно потому, что ему долго не давал покоя приговор великого мастера оперы-буфф Россини: "Нет, Верди не способен написать настоящую комическую оперу!"
А что, для настоящей комической оперы сэр Джон Фальстаф, бражник, обжора и неловкий волокита,— предмет в самый раз. Впервые он появляется у Шекспира в "Генрихе IV". Он вполне мог разделить судьбу многочисленных персонажей, мелькающих на втором плане шекспировских пьес без надежды появиться в какой-нибудь из них снова, если бы не воля королевы Елизаветы I. Именно она оценила юмор, с которым Шекспир вырисовал своего Фальстафа, до такой степени, что самолично приказала великому драматургу немедленно написать новую комедию, которая целиком была бы посвящена "сэру Джону". Так и родилась пьеса "Виндзорские насмешницы" (в первом издании 1602 года озаглавленная, правда, посолиднее: "Чрезвычайно занятная и весьма остроумная комедия о сэре Джоне Фальстафе и виндзорских насмешницах, содержащая также..." — и дальше этот многострочный заголовок перечисляет "разные забавные выходки" действующих лиц.
Впервые главного героя "чрезвычайно занятной комедии" в качестве оперного персонажа опробовал еще в конце XVIII века Антонио Сальери. Видимо, уже тогда было понятно, что череда развеселых положений и интриг шекспировской комедии как нельзя лучше сочетается именно с почтенными традициями итальянской "веселой оперы". Верди у этих традиций не остался в долгу, причем сочинял он своего "Фальстафа" с нешуточным старанием и тщательностью, а в переписке с либреттистом выказывал серьезную озабоченность судьбой "нашего пузанчика".
Эту оперу Верди в Москве знают, и не понаслышке (ее ставили в "Геликоне"), но нынешняя премьера Большого — во всех смыслах экстраординарное явление "Фальстафа". И в данном случае даже не важно то, что для Большого "Фальстаф" — птица редкая. Дело на сей раз в том, что публику знакомят не с редким оперным шедевром, а с эпохальным шедевром режиссерской работы. Ибо этот "Фальстаф" — спектакль великого режиссера Джорджо Стрелера, осуществленный на сцене "Ла Скала" в 1980-м. Это самая что ни на есть классика музыкального театра. Большой же взял эту постановку в аренду — то есть исполнители-то будут здешние, а вот все остальное точно воспроизводит знаменитый спектакль. Причем речь не только о декорациях и костюмах, режиссура первоисточника тоже старательно пересажена на почву Большого театра: за это отвечает ученица великого режиссера Марина Бьянки. Будем надеяться, благодаря ей, а также остальным участникам постановочной команды (все они тоже приехали из Италии, равно как и маститый педагог по вокалу Франко Пальяцци) солисты Большого покажут класс, достойный сразу трех бесспорных гениев: Шекспира, Верди и Стрелера.
Большой театр, 18 февраля (19.00), 292 0050