DVD с Михаилом Трофименковым

Жанр черно-белого шедевра Годара определить невозможно: это авторское кино в чистом виде. С одной стороны, это шпионский нуар, отмеченный очаровательной наивностью 1960-х годов. Межгалактический спецагент Лемми Коушен, выдающий себя за Ивана Джонсона, корреспондента газеты "Фигаро-Правда", отправляется в город Альфавиль, чтобы уничтожить управляющий им компьютер и покарать диктатора фон Брауна, он же Леонард Носферату. Играет Коушена "звезда" идиотских триллеров Эдди Константин: само его тяжелое, усталое, топором рубленое лицо — формула жанра.

Одновременно "Альфавиль" — прекраснодушный леворадикальный манифест: фашистский режим, основанный на культе рацио, на математических расчетах, можно разрушить, научив дочку диктатора словам любви, процитировав ей Элюара или Жана Жене. "Альфавиль" — антиутопия о прекрасном новом мире, где диссидентов расстреливают под аплодисменты публики на краю бассейна сладкие гурии.

Фильм можно назвать и первым киберпанком. Годар создал образ будущего, которое уже состоялось, не прибегая ни к каким спецэффектам. Альфавиль он снимал в ночных терминалах строящегося парижского аэропорта, в коридорах гигантского Дома радио: это будущее страшнее и убедительнее любых современных компьютерных гротесков. Но кроме всего прочего есть еще один, быть может главный, аспект фильма. "Альфавиль" — отчаянное объяснение Годара в любви к стремительно удаляющейся от него жене и музе, актрисе Анне Карине, сыгравшей Наташу фон Браун: каждым движением камеры, каждым крупным планом ее лица режиссер пытается остановить, удержать ее. И физически ощутимая невозможность этого придает "Альфавилю" особую печаль.

"Цельнометаллическую оболочку" перфекциониста Стэнли Кубрика, фильм, снятый им семь лет спустя после "Сияния", слишком легко обозвать антивоенным. В нем есть все, что обычно ассоциируется с пацифистским дискурсом. Сначала призывники проходят начальную подготовку и промывание мозгов в изуверско-милитаристском духе в учебке Parris Island. Один из них, толстый и прожорливый, доведенный до безумия сержантом, накануне отправки во Вьетнам убивает своего мучителя и кончает с собой. Другой, прозванный Джокером, рад, что попал в редакцию армейской газеты "Звезды и полосы": никто не мешает ему шляться с пацификом на каске. Завершается фильм январской бойней 1968 года: вьетнамские партизаны атакуют американские базы. Джокер становится свидетелем жестокостей, а затем и убийцей: добивает агонизирующую снайпершу-партизанку.

Но Кубрику незачем было тратить семь лет на работу над фильмом только для того, чтобы доказать свои антивоенные убеждения. После "Троп славы" (1958) и "Доктора Стрейнджлав" (1964) в них не мог усомниться никто. На самом деле "Оболочка", как и "Космическая одиссея", посвящена важнейшей для Кубрика теме: преодолению человеческого в человеке, переходу его в качественно другое состояние, не поддающееся моральной оценке.

Кем становится Джокер, убив человека: жертвой армейской машины или сверхчеловеком, нашедшим в себе мужество соответствовать сверхчеловеческим обстоятельствам? Ответ — в последней сцене, где морпехи маршируют среди пожарищ, горланя гимн Микки Маусу и выкрикивая "2000 год принадлежит нам" — явная перекличка с "Одиссеей". А за кадром звучит голос Джокера: "Мир создан из дерьма, но я жив, и я больше не боюсь".