премьера театр
Центр имени Мейерхольда открыл свою новую программу "Польский театр вчера и сегодня" спектаклем по пьесе Витольда Гомбровича "Ивонна, принцесса Бургундская" в постановке магистранта центра Павла Сафонова. Рассказывает МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
"Польский театр вчера и сегодня" — инициатива директора Центра имени Мейерхольда Валерия Фокина, возникшая независимо от государственной программы Польского сезона в России, но удачно в нее вписавшаяся. Центр Мейерхольда планирует привозить в Москву польские театры, устроить цикл вечеров, посвященных Тадеушу Кантору, одному из самых значительных польских театральных режиссеров второй половины XX века, и выпустить ряд спектаклей по классической и современной польской драматургии. В конце февраля режиссер Николай Рощин представит публике романтическую драму польского классика Юлиуша Словацкого "Лилла Венеда". Ну а застрельщиком всей программы стал магистрант Центра Мейерхольда Павел Сафонов со своей "Ивонной Бургундской".
Пьеса польского писателя-авангардиста Витольда Гомбровича — крепкий орешек, о который может сломать зубы не только молодой режиссер, но и маститый постановщик. С первых же страниц она вызывает недоумение, которое к финалу все нарастает. Это пьеса-обманка: на первый взгляд костюмная драма — король, королева, их непутевый отпрыск и многоголовая, но одноголосая свита. Но разговаривают они современным языком (по крайней мере в переводе Леонарда Бухова) и одеты, согласно указаниям автора, не в мантии и ливреи, а в пролетарские куртки-"аляски" поверх деловых костюмов. Сюжет тоже начинается как анекдот: принц, увидев в парке поразительно уродливую и апатичную девицу, решает ради смеха привести ее во дворец в качестве своей невесты. Но шутка эта приводит к совершенно неожиданным последствиям: робкая, молчаливая и нескладная Ивонна внушает всем вокруг не только вполне объяснимое раздражение, но и какое-то иррациональное чувство вины. Одним своим вечно несчастным видом она напоминает окружающим об их грехах и постыдных тайнах: королю — утопившуюся белошвейку, которую он изнасиловал еще будучи принцем, королеве — жалкие беспомощные стихи, которые она пишет втайне ото всех, а придворным дамам уродство принцессы кажется насмешкой над их собственными физическими недостатками. В результате единственным способом избавиться от этого наваждения оказывается убийство.
Молодой режиссер Павел Сафонов ("Чайка" и "Калигула" в Театре Вахтангова), выбравший эту пьесу для своей магистерской дипломной работы, не предложил сколько-нибудь внятных ответов на ее многочисленные вопросы, а только еще больше запутал дело. Например, кто такая эта несчастная принцесса Бургундская? Героиня Анны Ходюш с выбеленным лицом и всклокоченными волосами внешне очень похожа на персонаж Ренаты Литвиновой из фильма "Богиня" — ее собственного сумасшедшего зеркального двойника. При этом актриса не только ничего не говорит и почти не двигается, как ей и положено по роли, но и не играет. Ее точеная фигурка, одетая в роскошное нижнее белье, прекрасно смотрится в гламурных декорациях Ильи Евдокимова и Ники Барабаш (красный шелк, высокие барные стулья, плюшевые подушки), но в ней нет никакой тайны. И почему все остальные персонажи носятся с этой куклой как с писаной торбой и лишаются из-за нее покоя и сна, решительно непонятно. Да и сами они — мужиковатый, недалекий король Игнаций (Спартак Сумченко), аристократичная и блюдущая приличия королева Маргарита (Елена Чебатуркина), хитрый и изворотливый, как угорь, камергер (Денис Яковлев) и на удивление безликий наследник престола принц Филипп (Олег Долин) — с их смешными страстями и одномерными характерами кажутся плоскими, лишенными объема, будто это не люди, а вырезанные из картона фигуры. Массовые сцены, в которых все обитатели замка совершенно синхронно поедают воображаемый обед, вытаскивают изо рта воображаемые обглоданные кости и хором говорят одинаковыми кукольными голосами, только подчеркивают это сходство. Так что все два часа, что длится спектакль, так и подмывает крикнуть: "Ау! Есть кто живой?"
С точки зрения профессиональных навыков эту дипломную работу можно признать успешной: для каждого персонажа создан свой рисунок роли, придуманы эффектные мизансцены и выдержан определенный отстраненно-условный стиль игры. Но от этой постановки веет равнодушным холодом, нагоняющим на зрителя сонную скуку. Вместо того чтобы представить собственную трактовку этой странной, сюрреалистической пьесы и выразить свои мысли и чувства, Павел Сафонов ограничился красивой иллюстрацией — жаль, потому что умения раскрашивать картинки для настоящего режиссера все-таки мало.