В московских кинотеатрах продолжаются показы Beat Film Festival. Единственная игровая лента в программе фестиваля документального кино — «Атлантида» итальянского видеохудожника Юрия Анкарани, рассказывающая о молодых жителях островов венецианской лагуны. Посмотрев ее, Юлия Шагельман пришла к выводу, что их проблемы, печали и радости несильно отличаются от таковых в любой другой провинции, а захватывающая дух красота среды обитания это только подчеркивает.
Фото: Luxbox
Фото: Luxbox
Критики, стремящиеся к точности, называют «Атлантиду» гибридным документальным фильмом, или докуфикшеном. Здесь играют непрофессиональные актеры, сценария как будто нет вовсе, диалоги просты, как мычание, спотыкаются и вязнут в паузах. Первые две трети картины автор кажется пресловутой «мухой на стене», отстраненно и бесстрастно наблюдающей за будничным существованием молодых парней и девиц с сонного острова Сант-Эразмо, расположенного между Мурано и Бурано, но, в отличие от знаменитых соседей, никому не известного. Впрочем, стен тут тоже нет. Вся жизнь тут проходит под открытым небом и состоит из простого физического труда — вскопать чей-то огород с артишоками, перенести какой-нибудь груз из точки А в точку В — и ленивых летних развлечений: искупаться, позагорать, снять селфи, выкурить косячок на пляже, покатать подружку по лагуне на моторке под долбеж электронной музыки и специфические ритмы итальянского рэпа.
Моторка для этих ребят, одного из которых, 24-летнего Даниэле (Даниэле Барисон), можно назвать условным главным героем,— и транспорт, и аналог холостяцкой квартиры, куда девушек приглашают на «целовашки-обнимашки», и предмет гордости. Некоторые пользуются ими также для контрабанды наркотиков, удирая в фонтанах брызг от полицейских катеров (тихий и как будто слегка заторможенный Даниэле в таких опасных играх не участвует). Одно из немногих здешних занятий, придающих смысл ежедневной рутине,— гонки, в которых парни меряются тем, какую их лодка может развить скорость, и вырезают эти цифры на свае посреди лагуны. У Даниэле мотор старый, а винт весь покоцанный, так что ему о рекордах приходится только мечтать. Поначалу он старается делать вид, что они ему вообще совсем не интересны, вдвоем с подружкой Майлой (Майла Дабала) вспоминая пословицу «тише едешь — дальше будешь» и продолжая предостережением не в рифму: «а будешь гонять — убьешься». Впрочем, подогреваемое юношеским тестостероном соперничество все равно свербит, и, накопив на новый мотор, винт Даниэле решается украсть у тех самых контрабандистов, призывая на свою бритую голову серьезные неприятности.
Этот нехитрый сюжет развивается пунктирно, гораздо больше внимания Анкарани и второй оператор Чьярелло Мауро уделяют визуальным аспектам, выстраивая гипнотические длинные планы, наполненные бесконечной синевой лагуны, выцветшей небесной голубизной, бронзовыми отблесками на юных телах, огнями круизных кораблей, величественно проплывающих мимо набережной, где молодые герои устраивают свои вечеринки. В этом нет ничего пошло-открыточного или вуайеристского: красота этих кадров уравнивает в правах томные розовые закаты, заросшие водорослями заводи, лодочную машинерию, чей-нибудь подбритый затылок или руки Майлы и мастерицы, делающей ей маникюр… Все это превращается в объекты, одинаково достойные неторопливого наблюдения.
Сама Венеция (с новым мотором туда наконец становится не стыдно сгонять) тоже предстает на экране не привычным набором знакомых достопримечательностей, а странной, почти сюрреалистической декорацией для отдельной субкультуры, существующей в незаметном туристам измерении. Особенно это касается ночных эпизодов, когда моторки шуруют по каналам под неотвязный бит, подсвеченные разноцветными неоновыми огнями. В эти моменты фильм полностью забывает и документальную, и игровую свою природу, окончательно перемещаясь на территорию видеоарта. Венеция превращается в картинку из калейдоскопа, разъятую на части и рассматриваемую под необычным углом, уходящую от зрительского взгляда, как Атлантида под толщу воды.