Красный день календаря

Поздравляет Ольга Волкова

Не спать! Чем дольше продержишься — тем больше проживут твои родители. Судя по всему, китайцы — любящие и почтительные дети: они изо всех сил не спят, берегут родителей и справляют свой китайский Новый год.

У них Новый год — плавающий: будущий, 2005-й, а точнее 4703-й, год наступит в Китае 9 февраля. А все из-за лунного календаря — им то в январе Новый год приходится гулять, то в феврале, но все равно зимой. Но китайцам ничто не мешает в разгар зимы праздновать встречу весны, в чем и заключается суть местного Нового года.

Пышные гулянья китайцы готовы устраивать по любому поводу. Но Новый год — это всем праздникам праздник, и готовиться к нему надо заранее. Надо как следует убраться; надо обязательно расплатиться со старыми долгами; надо купить новую одежду — лучше всего красную; надо украсить дома и улицы — и украшения должны быть тоже красными, ведь всем известно, что красный цвет способен отпугнуть злобных представителей нечистой силы. А в деле отпугивания чудовищ красному цвету очень помогает громкий шум.

Жизнь китайца окружена приметами. Чтобы разбогатеть, надо потрогать определенного дракона в Запретном городе. Чтобы было счастье, надо исхитриться и просунуть шею в кривую щель между двумя скалами в Каменном лесу (такое неземное место под городом Куньминем, где из странных вертикальных камней получился настоящий волшебный лес). Чтобы поумнеть, надо посидеть на каменной черепахе. Чтобы ребенок вышел удачным, надо прикоснуться ко льву. Чтобы была сама удача, надо три раза пролезть под каким-то странным корнем...

Как известно, китайцев на свете живет миллиард и еще куча миллионов. Это абстрактное знание, но накануне Нового года этот миллиард с большим хвостом становится очень заметен. Потому что одна половина миллиарда и хвостика едет в гости к другой половине: китайцы считают Новый год праздником, на который вся семья должна собираться. В результате получается великое переселение народа, сопровождаемое битьем в барабаны, зажиганием фонариков, взрыванием петард и фейерверков, плясками драконов и прочими сугубо китайскими штучками. Сугубо китайских штучек должно хватить на неделю — именно столько и длится празднование Нового года, и приехавший на это торжество иностранец бродит по Китаю, задействовав все свои пять чувств. Зрение — потому что он, выпучив глаза, смотрит на все что пляшет, скачет и горит; слух — потому что ему в уши дудят, барабанят, кричат, поют и заливают литрами сладостные звуки Пекинской оперы; осязание — потому что миллиард китайцев все время рядом, в единой плотной толпе, и не поосязать миллион-другой просто невозможно; обоняние — потому что вокруг еда, еда, еда. И вкус — по той же причине.

В Новый год китайцы едят особого новогоднего карпа и специальные, новогодние же, пельмени. Это то, что они едят дома, в ночь непосредственного празднования Нового года,— именно в ту ночь, когда им положено подольше не спать. А мы едим все, до чего сумеем дотянуться. До сих пор не могу отделаться от мысли, что однажды я съела воробья,— правда, он был запечен в сахаре, но это меня не оправдывает.

В Китае нам странно — происходит этакое дежавю: везде портреты вождей, причем иногда — рисованные на шелке полупрофили Маркса-Ленина-Сталина-Мао; очереди в Мавзолей председателя Мао, куда группы идут строем и размахивая красными флагами. Кумачовые лозунги — поскольку по-китайски, то непонятно про что, но генетическая память переводит: явно про "решения съезда — в жизнь". А рядом очень органично скачут драконы, как скакали они тысячу лет назад. И звучит древняя музыка, и танцуют актеры в масках львов, и все вперемешку, и все сразу, только всего — во много раз больше, чем где-либо еще.

ФОТО: AP

Тут если концерт, то выступающие считаются сотнями. Чего-чего, а народу в Китае достаточно. И любой, даже самый маленький, праздник — это несколько сотен дев в национальных костюмах, поливающих собравшихся ритуальной водой, столько же национально наряженных молодых людей, бьющих в национальные же барабаны. Драконы скачут десятками, юные гимнасты вообще не поддаются подсчету, мощный хор из полтысячи певцов исполняет песню, малолетние монахи из Шаолиня ломают друг о друга железные палки. Гости страны немедленно приходят в обалделое состояние, а китайцам — хоть бы хны. Они привыкшие.

Толпа — всегда и везде, и нет никакого смысла ждать, что вдруг она рассосется. Она не рассосется — и если хочешь что-то увидеть, придется забыть все, чему учила мама, и начать энергично работать локтями. Иначе так никуда и не пропихнешься — а китайцы сами всюду проталкиваются, пропихиваются и пролезают, так что они ничуть не обижаются, если толкают их самих. Нам в их толпе несколько проще — в основном мы выше и тяжелее среднего китайского человека, так что при желании можем расшвыривать их, как кегли.

Иностранец, попавший в китайскую толпу, оказывается беспомощным: нормальный китаец знает китайский язык и — все. Правда, сейчас, в связи с будущей Олимпиадой, партия велела населению осваивать иностранные языки, и многие дети уже умеют радостно кричать: "Хелло, хау а ю?" Но в широкие китайские массы английский язык пока еще не проник, и даже таксисту не получится объяснить, куда вам хочется попасть. И не от каждого бармена вам удастся так просто добиться сложного напитка под названием "джин-тоник".

Поэтому, если хотите пройтись по Китаю самостоятельно, делайте так: просите того, кто знает этот умопомрачительный язык, написать на бумажке иероглиф, обозначающий то место, куда вы хотите попасть, и потом суйте эту бумажку таксисту. Но самое главное, не забудьте запастись бумажкой, на которой будет начертан иероглиф, обозначающий ваш отель,— потому что, если отель называется, например, "Блю дракон" и вы это прекрасно знаете, это вам не поможет. Ведь по-китайски "голубой дракон" звучит, естественно, совсем не так, и если у вас не будет при себе соответствующего иероглифа, то вы никогда не вернетесь домой.

Так и будете вечно бродить по Китаю — по Великой стене, по Запретному городу, по туманным озерам и меж дырявых камней. Будете кочевать с праздника на праздник и постепенно станете еще одной местной легендой.