премьера театр
Театр Вахтангова сделал своим зрителям подарок, восстановив в репертуаре старую французскую оперетку Эрве "Мадемуазель Нитуш". МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА давно не видела у вахтанговцев такого аншлага.
В последние годы дела Театра Вахтангова обстоят не лучшим образом. Огромная серая махина этого дома-корабля словно заблудилась посреди бойкой торговой арбатской реки. Его капитан, лишившись четкой советской лоции, пребывает в растерянности и не знает, куда ему править в бурном море свободного театрального рынка. Уж и "назад к классике" пробовали, и "полный вперед" навстречу молодым режиссерам, а все без толку. Выходит то образцово-показательная скука, то бессмысленная суета. В таких случаях художественные руководители как за спасательный круг хватаются за славное прошлое своих театров и извлекают из небытия какой-нибудь пыльный раритет, пользовавшийся бешеным успехом лет эдак дцать назад, когда сегодняшние зрители еще пешком под стол ходили и, возможно, только от родителей слышали о великолепной постановке режиссера Х и восхитительной игре актрисы N.
Так поступил и Михаил Ульянов. Он выбрал для реанимации музыкальную комедию Эрве "Мадемуазель Нитуш", премьера которой состоялась в Вахтанговском театре ровно 60 лет назад, в 1944 году. В той исторической постановке Рубена Симонова играли Галина Пашкова и Людмила Целиковская. Но современным зрителям эта оперетта скорее знакома по одноименной французской кинокартине с Луи де Фюнесом и советскому телефильму "Небесные ласточки" с Андреем Мироновым и Людмилой Гурченко. Для тех, кто не видел ни первого, ни второго, я вкратце поясню, что речь идет о классическом сюжете французской комедии положений. Воспитанница пансиона благородных девиц Дениза мечтает о театре и тайком от строгой начальницы проникает в местное варьете на премьеру оперетки, написанной монастырским учителем пения. Там она, естественно, находит свою любовь и дебютирует на сцене, заменяя взбрыкнувшую на почве ревности примадонну. В итоге — всеобщее счастье и три свадьбы в финале.
О том, что ставка сделана правильно, можно было судить еще до премьеры, приуроченной к новогодним праздникам: билеты были раскуплены на несколько спектаклей вперед. Недоверчивая к новомодному жанру мюзикла публика истосковалась по старой доброй оперетте и, услышав знакомое название, пошла на кассы штурмом. Давно не приходилось видеть в Театре Вахтангова такого полного, счастливого и благодарного зала. Чтобы провалиться у такой публики, актерам и режиссеру надо было очень постараться. И они старались изо всех сил — понравиться.
Первым делом режиссер Владимир Иванов выбросил из спектакля большую часть "невыигрышных", по его словам, музыкальных номеров Эрве и заменил их популярным французским шансоном. Потом он провел операцию по превращению легкой и воздушной комедии положений в жирный фарс. Чтобы публика не дай бог не заскучала. Обычные опереточные пестрота и суета — вся эта мишура, блеск и, как выразился один остряк, "летучая чушь и собачья мышь" — были помножены на сатиру и юмор отечественного разлива. Тут были и площадные гэги вроде пинков в зад, и сценки точь-в-точь из клуба веселых и находчивых, и современные шутки про контрольный выстрел, ночной дозор и маэстро в восьмом ряду. При этом некоторые персонажи превратились в откровенные шаржи.
Больше всех досталось брату настоятельницы пансиона полковнику Альфреду Шато Жибюсу. Ему вставили заячьи передние зубы, одели в нелепейший рыжий парик и придумали картавый выговор и заковыристую кавалеристскую походку. Узнать в этом несуразном обличье одного из лучших актеров вахтанговской труппы — Владимира Симонова — было и сложно, и неловко одновременно. Его сестре в исполнении Марии Ароновой повезло больше. Эта удивительная актриса умудряется быть органичной и при этом смешной в любом обличье, даже с теми же заячьими зубами. Сцены с ее участием сопровождались истерическим смехом и завершались бурными овациями. Молодые герои Дениза--Нонна Гришаева и Селестен--Александр Олешко из "Современника" были милы и обаятельны, хорошо пели и отлично танцевали, чего нельзя сказать о безголосой примадонне Коринн в исполнении Лидии Вележевой.
К чести драматических артистов пели они без фонограммы, под живой оркестр, а благодаря маленьким микрофончикам их несильные голоса были прекрасно слышны даже на последних рядах балкона. Но, к сожалению, музыкальных фрагментов, на которых зал заметно оживлялся, в спектакле было не так много, и большую часть времени приходилось выслушивать не всегда остроумные диалоги, которые в оперетте обычно служат лишь связками между номерами. К тому же для музыкальной комедии, которой так к лицу легкость и стремительность, спектакль оказался слишком подробен, тягуч и тяжеловесен. Он идет без малого четыре часа с двумя антрактами — тормозит на исповедальных монологах, буксует на фабульных повторах и спотыкается на не очень существенных для сюжета, но дорогих для всякого режиссера сценах из жизни театрального закулисья. И лишь вырулив на финишную прямую, наконец набирает скорость и силу, так что к финалу зал начинает стонать от смеха. А значит, Театр Вахтангова может праздновать победу и кричать "Эврика! Формула успеха найдена". Ведь не для критиков старались, в самом деле.