Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Буткевич рассказывает об авторском стиле художника.
У художников-нонконформистов наступает время юбилеев, почти все они родились незадолго до Великой Отечественной войны. Практически никто из них не дожил до нынешних дней. Вот и Дмитрию Плавинскому исполнилось бы в этом году 85 лет.
Московские галеристы устраивают своего рода «фестиваль Плавинского» с серией выставок его работ в разных пространствах. Первой в этой череде экспозиций ожидаемо приняла участие одна из самых заметных столичных галеристов Любовь Агафонова, которая открыла в своей галерее «Веллум» в Гостином дворе выставку «Двойные отражения». Живопись и графика из собраний галереи, Агафоновой и Марии Плавинской, вдовы художника.
«Художник второго авангарда, как это принято называть. На самом деле, он не продолжатель той традиции, которая задалась в русском искусстве в 1900-е. В отличие от Немухина или того же самого Зверева, он не цитирует и не повторяет в чем-то то, что делалось за 60 лет до него. Он единственный из шестидесятников создал собственный изобразительный язык, так называемый структурный символизм»,— рассказала Агафонова.
Москвич из арбатских переулков, он окончил училище памяти 1905 года, вступил в Московский горком графики и стал членом «Двадцатки» — выставочного объединения, члены которого тяготели к осмыслению религиозных аспектов культуры. В начале 1990-х на 15 лет уезжал с семьей в США.
Как отмечают специалисты, Плавинский всегда использовал самые нетривиальные технологии: если в 1958 году фактуру картин приходилось делать песком или крупой, то в Нью-Йорке в его распоряжении оказывались новейшие объемные акриловые пасты, ксероксы и компьютерные схемы. На выставке соседствуют ранняя, одновременно лаконичная и выразительно-насыщенная «Черепаха», написанная как раз в 1958-м, и «Нью-Йорк в зеркале телескопа "Хаббл"», переполненный пересекающимися информационными полями (2002 год).