премьера театр
Первая премьера нового года — "Потомок" Театра-студии под руководством Олега Табакова — открыла череду спектаклей, которые, впрямую или неявно, будут выпущены российскими театрами к грядущему юбилею Победы. РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ осознал, что зрителя ждут нелегкие испытания.
Зашел современный молодой человек от нечего делать в провинциальный краеведческий музей — и попал на 60 с лишним лет назад, в самое военное пекло, под огонь немецкого наступления. Взял он в руки пулемет-муляж, но тут что-то замкнулось, заискрилось — и очутился юноша по имени Дима в военном госпитале, который в 42-м располагался именно в том здании, где теперь находится экспозиция. Драматург из города Стерлитамак Владимир Жеребцов использовал неоднократно проверенный литературный прием — мгновенный перенос героя в экстремальное прошлое, на обстоятельства которого персонаж имеет возможность смотреть с высоты исторического знания.
Знание, впрочем, чуть не стоит этому Диме жизни, потому что сначала ожидающие эвакуации военврач, санитарка и красноармеец, а потом и прибывший со спецзаданием капитан НКВД принимают гостя из будущего то за дезертира, то за немецкого шпиона. К счастью, сходятся на том, что странновато одетый и изъясняющийся на полупонятном человеку 40-х годов языке парень (медсестра спрашивает Диму о любви будущего, парень отвечает: "Пойдешь на дискотеку, снимешь девчонку, вот и любовь", девушка недоумевает: "Откуда снимешь?" и т. д.), скорее всего, просто псих. Всерьез разбираться с ним некогда, потому что, прежде чем стреляющие уже на соседней улице немецкие солдаты захватят здание, энкавэдэшник должен найти в невывезенном архиве госпиталя историю болезни фашистского диверсанта, лечившегося тут под видом советского офицера.
Трудно понять, какие резоны (кроме смутного чувства долга перед надвигающимся всенародным праздником) заставили Театр Олега Табакова приняться за постановку пьесы "Потомок". Ведь помимо занимательного исходного происшествия драматург толком ничего не придумал. И ничего необыкновенного о войне не сообщил. Более того, в финале господин Жеребцов обнаружил драматургическую беспомощность. Когда обреченные на смерть Дима (Петр Кислов) и капитан Лабудыгин (Андрей Смоляков) сидят у окна, ждешь, что сейчас-то и должен произойти некий главный диалог между потомком и предком, ради которого стоило заваривать всю пьесу и который должен прояснить побудительный мотив и жанр замысла. Но ничуть не бывало: следует короткий обмен высокопарными банальностями, после чего офицер НКВД погибает, а наш современник палит в окно с криками "За Родину!", чтобы сразу очутиться в исходной безопасности — в музее, где Диму принимает за психа уже девушка-экскурсовод. А он — вот молодчина! — разом превратившись из бездумного раздолбая в озабоченного патриота, не дает равнодушным музейным сотрудникам разобрать посвященную войне выставку.
Вранье выходит полнейшее, в худших традициях советского тюзовского искусства. Но даже по-советски воображаемый воспитательный эффект подобного финала весьма сомнителен. Ведь что получается? Для того чтобы проникнуться уважением к памяти о войне, молодежь должна побывать на войне — причем в буквальном, физическом, бытовом смысле. А поскольку в рамках не отмененных пока законов мироздания это невозможно, то и никакое "правильное воспитание" тоже невозможно. Если бы тема развивалась не в таком бытовом, буквальном ключе! Но в "Потомке", над которым трудилась целая режиссерская группа — Искандэр Скаев, Андрей Смоляков, наконец, сам Олег Табаков,— актеры пытаются играть максимально достоверно. У них это получается довольно неплохо, но именно из-за такого профессионального "жизнеподобия" они выглядят ряжеными.
Так или иначе, но из спектакля действительно выводится мораль, ровно противоположная той, которая, вероятно, замышлялась. А все потому, что задачи были поставлены не художественные, а "датские". Спасает, что длится постановка чуть больше часа, и то, что смотрится эскизный сюжет о событиях, безусловно, трагических, как анекдот — ну вроде фильма "Иван Васильевич меняет профессию",— кажется вполне естественным. Так что из всхлипывающих и хихикающих зрителей именно вторые представляются людьми с более ответственным чувством историзма и с гораздо более развитым эстетическим чутьем.