премьера театр
В Театре имени Пушкина сыграли премьеру нового спектакля Нины Чусовой "Сон в шалую ночь". Такое название шекспировская комедия получила благодаря новому переводу Осии Сороки, и, по мнению МАРИНЫ Ъ-ШИМАДИНОЙ, постановка соответствует своему имени.
Яркие и бесшабашные спектакли-праздники — режиссерский конек Нины Чусовой. Если нужно поставить веселое, динамичное и экстравагантное шоу — она на месте. Правда, иногда режиссеру изменяет чувство меры и за калейдоскопом всевозможных формальных приемчиков, аттракционов, гэгов и прочих фишек теряется смысл спектакля, как это было, например, в ее совместном с Павлом Каплевичем проекте "Имаго" или недавнем мхатовском "Тартюфе" с участием Олега Табакова, который критики дружно называют самым громким провалом сезона.
Знаменитой шекспировской комедии повезло больше. Она хоть и претерпела значительную вивисекцию в новой редакции Осии Сороки, и потеряла свой философский подтекст, но зато стала такой дискотечно-зажигательной, что о потерях грустить не хочется. О таких спектаклях бессмысленно спрашивать, о чем и зачем они поставлены. Зачем, зачем? Что за глупый вопрос. Чтобы весело было. Не все же, в конце концов, парить в метафизических высях и размышлять о странностях любви, иногда можно расслабиться и просто повеселиться. Особенно накануне праздников.
Волшебное превращение таинственной шекспировской комедии в почти цирковое шоу удалось Нине Чусовой удивительно легко. Она не заблудилась в пьесе, как ее герои — в пригородном афинском лесопарке, а сразу нашла простой, но очень эффективный ход. Оказалось, чтобы вывернуть хрестоматийную вещь наизнанку и вернуть играную-переигранную пьесу, так сказать, к первобытной непосредственности, достаточно перенести ее действие в какое-нибудь неожиданное место, например в Африку. Сама госпожа Чусова объясняет такое необычное решение пьесы тем, что во времена Шекспира, когда мир был еще невероятно огромным и непостижимым, Афины представлялись людям такой же экзотической и маловероятной далью, как нам — какая-нибудь Республика Нигерия. То есть Шекспир поселил своих героев не столько в реальной Греции — колыбели европейской цивилизации, сколько в некоей сказочной, полумифической стране, где рядом с людьми запросто уживаются феи, эльфы, амуры и прочая волшебная нечисть и где возможна любая небывальщина и нелепица, какую только можно выдумать.
В трактовке Нины Чусовой Африка стала именно такой фантастической страной. К счастью, без крокодилов-бегемотов, обезьянок-кашалотов, но с неправдоподобно огромной экваториальной луной на заднике и буйными зарослями тропических лиан из лохматых матерчатых гирлянд. Актеры — Александра Урсуляк, Сергей Ланбамин, Илья Барабанов и Наталья Корогодова,— в своих причудливых разноцветных лохмотьях и набедренных повязках похожие на последних героев с острова Мого-Мого, получив полную свободу действий, изображали прямо-таки африканские страсти: Елена в буквальном смысле висла на Деметрии, Гермия бросалась на шею Лизандру, а их дикарские энергичные пляски, поставленные хореографом Рамуной Ходоркайте, были полны первобытной витальной энергии.
В противовес грубым земным созданиям царь эльфов Оберон (Андрей Заводюк), его супруга Титания (Виктория Исакова) и их слуги-эльфы в спектакле были представлены утонченными и возвышенными сказочными существами. Одетые в безумно красивые, длинные, ниспадающие серебристые одежды (художник по костюмам Евгения Панфилова поработала в спектакле едва ли не лучше всех), повелители волшебного мира и их слуги с белыми ангельскими крылышками за спиной летали над сценой на тонких лонжах, покачивались на воздушной лодке-месяце и непринужденно болтали, паря в воздухе в трех метрах над землей.
Однако главным героем этой постановки стал помощник Оберона Роберт в исполнении Дениса Ясика. Этот невероятно пластичный, гуттаперчевый и подвижный, как ртуть, актер сыграл хрестоматийный типаж комического растяпы-слуги с таким азартом, что стал в этот вечер любимцем публики, каждый раз провожавшей его за кулисы аплодисментами. Да и все остальные актеры не столько играли шекспировскую пьесу, сколько увлеченно, с детским упоением и откровенной отсебятиной играли в нее совсем как шекспировские ремесленники в историю о Пираме и Фисбе. В спектакле линия самодеятельных артистов ушла на второй план, но сам он стал при этом подозрительно похож на непосредственное и наивное представление, приготовленное старательными верноподданными к свадьбе Тезея и Ипполиты.
В общем, в полном соответствии с названием пьесы в переводе Осии Сороки ночь у Нины Чусовой получилась действительно шалая — отвязная, бесшабашная, полная эротизма и неподдельного веселья. Несмотря на то что действие происходит в жаркой Африке, зрителей не покидает ощущение, что они оказались на каком-то новогоднем представлении. Уж слишком Оберон, разруливающий сложный любовный четырехугольник, похож тут на доброго Деда Мороза, а изящная Титания с тонким хрустальным голоском — на капризную и избалованную Снегурочку. Да и весь конфликт пьесы, который решается с помощью волшебного цветка с серебристой приворотной пыльцой, выглядит в спектакле столь же невинным и несерьезным, как похищение мешка с подарками на детской елке. Все равно все знают, что справедливость восторжествует и happy end никуда не денется. В подтверждение этой ассоциации, справив в финале три свадьбы, Оберон призывает героев в постель и говорит, что впереди нас ждут две недели веселья и застолий. Что ж, в качестве зачина к праздничному разгулу спектакль Нины Чусовой подходит как нельзя лучше.