премьера театр
В "Мастерской Петра Фоменко" Миндаугас Карбаускис восстановил свой студенческий спектакль "Гедда Габлер". На экскурсию к истокам творчества одного из самых многообещающих современных режиссеров отправилась МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Первая премьера "Гедды Габлер" Миндаугаса Карбаускиса состоялась в 2000 году в ГИТИСе, и этот дипломный спектакль скоро перерос институтские масштабы. О молодом талантливом режиссере с труднопроизносимой литовской фамилией заговорили во всех театральных кулуарах. А спустя всего четыре года бывшего ученика Петра Фоменко наряду с Кириллом Серебренниковым стали называть лидером нового режиссерского поколения. Но если господин Серебренников специализируется на ярких, порою эпатажных спектаклях, всегда, вне зависимости от литературной основы говорящих о сегодняшнем дне, литовский режиссер предпочитает несуетные разговоры о вечном.
За несколько последних лет господин Карбаускис поставил шесть спектаклей у Олега Табакова (прозорливый театральный менеджер первым увидел в скромном литовце будущего ньюсмейкера и радушно распахнул для вчерашнего студента двери своих обоих театров — "Табакерки" и МХТ), каждый из которых критики встречали с повышенным вниманием: не споткнется ли молодой режиссер под ношей возложенных на него надежд. Не споткнулся. А в прошлом сезоне и вовсе вышел на первые строчки театральных рейтингов, поставив в подвале на Чаплыгина удивительно гармоничную и пугающе достоверную "арт-хаусную" инсценировку фолкнеровского романа "Когда я умирала", а во МХАТе — классического, широкомасштабного и добротного, "Дядю Ваню" с Олегом Табаковым, Борисом Плотниковым и Мариной Зудиной в главных ролях. Успех господина Карбаускиса был так оглушителен, что на вручении какой-то очередной премии Петр Фоменко пожелал своему бывшему студенту грандиозного провала — лучшего лекарства при головокружении от успехов.
Молодой режиссер не стал осуществлять совет мастера буквально, но, видимо, сам почувствовал насущную необходимость остановиться, оглянуться на прожитые годы и решил вернуться к своим студенческим корням, туда, где началась его счастливая карьера, к Петру Фоменко и "Гедде Габлер".
Нынешний спектакль можно смотреть разными способами. Те, кто видел в свое время прежнюю студенческую постановку Карбаускиса, могут сравнивать редакции, упражняться в поиске отличий и анализировать происшедшие со спектаклем перемены.
Те, кто внимательно следит за творчеством режиссера, могут разглядывать "Гедду Габлер" как бы в обратной перспективе, сквозь призму других его спектаклей, и обнаруживать при этом интереснейшие вещи. Например, что тема смерти, которой Миндаугас Карбаускис так или иначе касается почти в каждой постановке, была заявлена уже в этой студенческой работе режиссера. Подвиг добровольного ухода из жизни, который поэтизировала героиня Ибсена, совершенная красота небытия и манящая загадочность иного мира, похоже, завораживали и самого режиссера. И заворожили настолько, что весь его спектакль получился таким, каким его, наверное, была бы рада увидеть сама Гедда Габлер — утонченно-красивым, стильным, как картина эпохи декаданса, и безжизненно-холодным. В нем нет места человеческим страстям и на всем лежит отпечаток предрешенности. Золотой осенний свет, проникающий на сцену сквозь открытые окна и двери, только подчеркивает эту закатную, вечернюю усталость жизни, разлитую в спектакле.
Но если на представление в "Мастерскую Петра Фоменко" забредет человек, не следящий за творчеством Миндаугаса Карбаускиса и ничего не знающий о предыстории этого спектакля, он увидит просто грамотную профессиональную работу. Продуманные, "говорящие" мизансцены, выверенный, томительно-тягучий ритм, мастерски выстроенные диалоги между персонажами, о содержании которых можно догадаться и без слов, и до жеста отточенные актерские работы: собранная и прямая, целеустремленная и полная чувства собственного достоинства тетушка Юлия — Полина Медведева; мягкий, смешной и весь какой-то плюшевый муж Гедды — Алексей Колубков; невероятно женственная и в то же время нескладная, легкая, словно пушинка, и не находящая себе покоя Теа — Анн-Доменик Крета и, конечно, царственная, изысканная и томная, играющая револьверами и курящая тонкие папиросы на длинном мундштуке Гедда — Наталья Курдюбова. Этой актрисе, все время находящейся в тени своих старших и более известных "фоменок", настолько идет образ роковой женщины, что просто удивительно, почему после первого студенческого спектакля, где она так же играла главную роль, ее не завалили подобными предложениями.
Что касается самого Миндаугаса Карбаускиса, он не влил в старые мехи нового вина, но зато наглядно продемонстрировал, какой путь прошел за последние годы от Ибсена до Фолкнера: от тонкой стилизации до создания собственного, дышащего каждой клеточкой мира, от аккуратной формальной мастеровитости до свободы настоящего мастерства. Только стоило ли ради этого делать шаг назад, снова облачаться в студенческую мантию и доказывать теоремы вместо того, чтобы забыть про школьные знания и умения и изобрести собственный "бином Ньютона"?