В галерее "Кино", обзаведшейся собственным выставочным пространством, открылась выставка Сергея Шутова "Труд и капитал". ИРИНА Ъ-КУЛИК не ожидала, что первая стационарная выставка одной из самых умиротворенных московских галерей окажется столь язвительным высказыванием.
Галерея "Кино" существует с 1996 года, но в несколько фантомном виде. До настоящего момента она не практиковала регулярных выставок, зато ежегодно устраивала импозантные летние показы в Новом Манеже, объединявшие самых разношерстных художников — шестидесятников и звезд восьмидесятых, салонных живописцев и авторов мультимедийных инсталляций. В послужном списке галереи и сотрудничество с Третьяковкой, где галерея организовала ретроспективы Франциско Инфанте и Дмитрия Краснопевцева.
Для своей первой выставки в новом помещении галерея "Кино" выбрала Сергея Шутова — самого актуального из своих экспонентов. В его CV есть и участие в Венецианской биеннале, и работа над культовым фильмом "Асса", он известен и как один из пионеров отечественного искусства новых медиа, и как автор эффектной живописи. Слегка настораживало разве что название "Труд и капитал". От бывшего хиппи и патриарха российской клубной культуры скорее можно было бы ожидать пофигистской апологии безденежья и безделья. Сложно представить, чтобы принципиально аполитичный Сергей Шутов вдруг решил обратиться в столь модный сейчас "левый дискурс" и начал штудировать классиков марксизма.
Радужные, украшенные блестками и убранные в пушистые меховые рамы полотна, напоминающие рождественские открытки, на первый взгляд трудно заподозрить в политической ангажированности. Только вот усеянные сияющими пацификами картинки оказываются неожиданно знакомыми. Тут и зубастые кукрыниксовские капиталисты в цилиндрах, и улетающие в небо спутники, трепетные березки и нежные девичьи силуэты как будто с обложек журнала "Юность". Узнаются и монументальные панно, украшавшие брежневские дворцы молодежи, и уходящий "за туманом и за запахом тайги" состав. Это произведение носит заголовок "Бумажные медиа возвращают долги лесам", навевающий ассоциации с принудительными работами на свежем воздухе в отнюдь не пионерских лагерях.
Сергей Шутов говорит, что меньше всего он хотел сделать соц-артистскую выставку, этим он никогда не занимался. Действительно, соц-арт сегодня поневоле стал сентиментально-ностальгическим, как у классика жанра Константина Звездочетова или у молодой художницы Ирины Кориной, вдруг увлекшейся мозаиками с космонавтами и обоями в пятиконечную звездочку. Сергей Шутов, напротив, не питает никаких сентиментальных иллюзий по поводу светлого коммунистического прошлого. Напротив, он не скрывает скептицизма по поводу юношеского прекраснодушия новых поколений, готовых перепутать комсомольцев с хиппи, "песни протеста" с рок-бунтарством, а марксизм-ленинизм — с западным левачеством.
Перевоспитавшиеся и ручные улыбчивые "буржуи", отлично вписавшиеся в комсомольско-психоделическую романтику, вообще явно не из прошлого, а из самого что ни на есть настоящего. Сладкое послевкусие самокрутки, выкуренной на задворках дворца пионеров, вскоре рассеется, и монументальные мозаики уже не будут казаться такими старомодно-трогательными, да и рассеиваться вместе с дымом этот ретроглюк вовсе не собирается. За пестрым камуфляжем из пацификов, разноцветного меха и кислотных радуг проступает давно знакомая постная и плоская комсомольская физиономия, в которой трудно найти что-нибудь романтическое и привлекательное.