Наиболее чувствительными санкциями для топливно-энергетического комплекса страны стали ограничения на поставку оборудования, считают аналитики. Поэтому импортозамещение получит толчок к развитию, однако предсказать его скорость и качество невозможно
Российская энергетика развивалась в тесном взаимодействии с мировыми рынками
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
Российская энергетика развивалась в тесном взаимодействии с мировыми рынками
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
Среди основных пунктов санкционного пакета в отношении России есть запреты на осуществление новых инвестиций в российский энергетический сектор (среди сфер, которую он охватит, добыча нефти и газа, сжижение газа, регазификация, нефтепереработка, распределение внутри России нефтепродуктов и газа, строительство электростанций), запрет на поставки европейского оборудования для энергетической отрасли, запрет на сделки с российскими госкомпаниями («Оборонпром», ОАК, Уралвагонзавод, «Роснефть», «Транснефть», «Газпром нефть», «Алмаз-Антей», КамАЗ, «Ростех», «Севмаш», «Совкомфлот» и ОСК). Все они так или иначе могут сказаться на энергетической отрасли России и Санкт-Петербурга.
Наиболее чувствительными санкциями стали ограничения на поставку оборудования, считает Дмитрий Кумановский, начальник аналитического отдела инвесткомпании ЛМС. Запрет распространяется на трубы, буровое оборудование, плавучие буровые платформы и многое другое. До четвертого пакета санкций запрещалось предоставлять только технологии для глубоководной, арктической и сланцевой разведки и добычи нефти в России, но затем запрет распространился и на поставки оборудования. «Ранее многое закупалось в странах, специализирующихся на нефтегазовом оборудовании, например в Италии, Германии. В энергетике часть оборудования закупалась и производилась по лицензиям Германии, Франции, Италии, были закупки в Чехии атомного оборудования. Теперь российские энергетические и нефтегазовые компании будут ориентироваться на поставки в рамках импортозамещения поставщиками из РФ и дружественных стран»,— говорит господин Кумановский.
Для нефтегазовой сферы серьезным санкционным ударом станет отсутствие технологий, считает аналитик ФГ «Финам» Сергей Кауфман. «В прошлом году представитель Минпромторга РФ Михаил Иванов сообщал, что доля импортного оборудования в российском нефтегазе смогла достичь целевого показателя на 2020 год в 43%, что является прогрессом относительно уровня 2014 года. Но, конечно, остается крайне существенным значением. Отсутствие современных технологий, которые ранее предоставляли крупные нефтесервисные компании, в среднесрочной перспективе неизбежно усложнит разведку запасов, повысит себестоимость добычи, а также замедлит модернизацию перерабатывающих мощностей»,— говорит аналитик.
Также под вопросом теперь находятся крупные проекты, среди которых и комплекс «Газпрома» в Усть-Луге, который строится с привлечением инвестиций немецкой Linde, добавляет Сергей Кауфман. «В некоторых областях, конечно, есть российские аналоги, но не все они полностью конкурентоспособны. Импортозамещение, конечно, получит толчок к развитию от беспрецедентного санкционного давления, однако предсказать его скорость и качество невозможно»,— говорит он.
Стоит признать, что российская энергетика развивалась в тесном взаимодействии с мировыми рынками, отмечает Артем Тузов, исполнительный директор департамента рынка капиталов ИК «УНИВЕР Капитал». В том числе это касалось и передовых технологий бурения, добычи, переработки и энергосбережения. За более чем 30 лет, прошедших с распада СССР, с одной стороны, было проведено глубокое перевооружение энергетической отрасли, а с другой — снизились инвестиции внутри РФ в современные технологии добычи, говорит Тузов. «В итоге после того, как Россия оказалась вновь отрезана от иностранных рынков и технологий, предстоит обратный путь по перевооружению отрасли частично на российские аналоги, а частично на китайские и индийские. Процесс будет долгим, болезненным, но неизбежным и создающим новые рабочие места»,— считает он.
По данным Forbes, нефтегазовое машиностроение по-прежнему на 71% зависит от импорта, станкостроение — на 93%, медицина — на 73%, легкая промышленность — на 78%, лесопромышленный комплекс — на 87%, указывает Артем Тузов. По его мнению, курс на импортозамещение в промышленности, начатый в 2014 году, пока не дает значимых результатов. В том числе это связано с тем, что передовые технологии и технологические разработки тесно связаны с государством и применяются в военной сфере. «Импортозамещение силами частного бизнеса не имеет доступа к этим технологиям. Надеяться на прорывы стоит в областях, где присутствует Ростех»,— говорит господин Тузов.
Впрочем, в целом единая энергосистема страны обладает значительным запасом прочности и запреты не смогут как-либо сильно отразиться на ее устойчивости, считает эксперт группы корпоративных рейтингов АКРА Денис Красновский. В рамках программы ДПМ за 10 лет было введено около 30 ГВт новой электрической мощности. Затем стартовала программа модернизации КОММод. Параллельно электросетевые компании страны также осуществляли масштабные инвестиции в развитие и обновление основных средств, говорит эксперт. К примеру, петербургское ПАО «Россети Ленэнерго» имеет один из наиболее высоких показателей отношения инвестиций к выручке (33%), отмечает господин Красновский. Таким образом, по его мнению, энергосистемы страны и Петербурга в текущий момент остро не нуждаются в модернизации.
«Практически все компании сферы ЖКХ имеют возможности к сокращению капитальных вложений до минимально необходимых пределов. На мой взгляд, в первую очередь будут приостановлены проекты развития, в которых на текущий момент нет острой необходимости. Будут завершены проекты в высокой степени готовности. Мероприятия, влияющие на безопасность и стабильность энергосистемы, будут выполняться в полном объеме»,— говорит Денис Красновский.