Власти обращают внимание на видеоигры редко, но метко. Последний пример я наблюдал 20 апреля, когда президенту Владимиру Путину на заседании набсовета АНО «Россия — страна возможностей» представили пятиклассника Александра Кравченко, который, по его собственным словам, изучает десяток языков программирования и «сделал несколько простеньких игр». После того как школьник похвалился успехами, Владимир Путин заявил, что игры должны быть «не просто времяпрепровождением», а чем-то познавательным, а затем и вовсе прямо укорил: «Настораживает, что игры более востребованы, чем книги и музыка».
Юрий Литвиненко
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ
Юрий Литвиненко
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ
Присутствовавший на встрече предприниматель Кирилл Непомилуев (в соцсетях он представляет себя как IT-разработчик и тренер по йоге) поймал настроение и отметил, что игры можно превратить в «инструмент идеологического воздействия» — главное, заложить в них «свою пропаганду».
То, что организаторы заседания обсуждали большой и доходный рынок именно c этими персонажами, хорошо иллюстрирует образ отрасли у власти: детское развлечение и, в лучшем случае, средство агитации. И подобное восприятие, цитируя президента, настораживает. Видеоигры в России — давно не примитивный «Тетрис» или кривые поделки в стиле шутера 2007 года «Боец спецназа ФСКН России». Объем локального рынка в 2021 году, по оценке MY.Games, достиг 165 млрд руб. И клиенты на нем — отнюдь не дети; 77% российских геймеров — люди от 25 до 44 лет.
Даже импортозамещение здесь присутствует еще и поболее, чем во многих сегментах. Российским разработчикам видеоигр есть чем гордиться, от проектов с «родными» корнями вроде War Thunder, который через год после запуска набрал аудиторию в 3 млн человек, или Escape from Tarkov (на пике в нее онлайн играли одновременно 200 тыс. человек) до содействия зарубежным студиям, как это было в случае с переизданиями классических частей Halo.
Еще буквально год назад казалось, что власти осознали серьезность происходящего. Минцифры начало формировать фонд поддержки игровой индустрии. Один из авторов проекта уверяет, что в отрасли начало «формироваться устойчивое сообщество, которое пусть и осторожно, но решилось общаться с государством».
Однако с началом военной операции, по словам моего собеседника, работа над фондом остановилась: «У министерства явно есть дела поважнее». Разработчики, которые оказались лишены возможности продавать игры через Steam и продолжать работу с зарубежными партнерами, в массе отбыли на Кипр и в Казахстан. И судя по всему, студии, в очередной раз увидев, что государство забывает о своих проектах, не вернутся в страну. За границей, возможно, к ним отнесутся серьезней.