Моя четырехлетняя дочь Варя нарисовала картину. Картина называется "Лето", и изображены на картине два зайца фантастической красоты. Один заяц желтый, другой красный, и они бегут по зеленому лугу мимо едва заметной, буквально парой штрихов обозначенной, девочки. Зелень луга занимает всю площадь листа, и выкрашен луг не то чтобы одной аккуратной краской, как красят забор, а состоит из перетекающих друг в друга полутонов. На просвет сквозь зеленую траву видны еще какие-то насекомые, а по траве рассыпаны солнечные блики и зайчики.
-- Зайчиков четыре,— пояснила мне Варя.— Желтый, красный и два солнечных.Это действительно очень хорошая картина. То есть буквально совершенно не верится, что четырехлетний ребенок может нарисовать такое, не будучи всяким вундеркиндом и художественным гением. И я спросил:
-- Варя, ты сама нарисовала это лето с зайцами?
— Сама,— отвечала Варя совершенно без той особенной улыбки, которая появляется у моей дочери на устах, когда она врет.— Мы в школе рисовали. Сначала лето рисовали, а теперь рисуем зиму.
-- Так тебе учительница, наверное, помогала? — настаивал я.
— Вовсе не помогала. Только объясняла, как рисовать сначала мелком, потом красками.
Школой Варя называет дошкольную развивающую группу в расположенном неподалеку от нашей московской квартиры ДК ЗИЛ. Там немного английского, немного ритмики, немного танцев, немного рисования — одним словом, всего понемногу, так, чтобы не превращать четырехлетнего ребенка сразу в балерину, фигуристку или скрипачку, а занять ребенка, развить и дать пожить спокойно, пока не начались все эти необходимые для девочки из хорошей семьи интеллектуальные истязания, начинающиеся обыкновенно лет в пять-шесть.
— А можно я пойду с тобой на урок рисования? — спросил я дочь утром, пока Варя, забравшись ко мне под одеяло, ползала по мне под одеялом, играя, будто одеяло — это нора, Варя — детеныш динозавра, а я — не динозавр, как можно было бы подумать, но большой камень, свалившийся с потолка и заваливший собой выход из норы.
— Затоптать! Затоптать! — приговаривала Варя вместо ответа на мой вопрос, прыгая по мне вместе с одеялом и растаптывая мне живот в блин. Идея была в том, что детеныш динозавра решил, дескать, вколотить камень в землю и освободить выход из норы.
— Так можно пойти с тобой на урок рисования? — повторил я вопрос, как только вколачивание меня в диван доведено было до победного конца.
— Можно,— согласилась Варя.— Только ты сиди за шкафом, а то все дети, когда видят родителей, капризничают.
-- Но ты же не будешь капризничать.
— Буду,— со вздохом призналась Варя.— Как увижу тебя, так сразу буду капризничать.
Если вы ходили в детстве во дворец пионеров или какой-нибудь дом культуры на какой-нибудь кружок, то представьте себе — ничего не изменилось. Мы поднимались к Вариному классу по двум мраморным лестницам, расходившимся от вестибюля первого этажа, чтобы этажом выше сойтись. Я шел по правой лестнице, Варя — по левой. И Варя плакала, объясняя мне, что смысл игры в том, чтоб я ее не видел, а я никак не мог понять смысла.
— Варя, если ты перестанешь хныкать, тебе легче будет объяснить мне, как именно я должен подниматься по лестнице.
— Не могу,— Варя продолжала хныкать.— Дети всегда капризничают в школе, если видят родителей.
На уроке рисования, однако же, Варя не капризничала. Моя дочь и еще пятеро детей ее возраста расселись за столом. У них были очень серьезные лица. Они не баловались, а слушали учительницу. Учительница давала простые и выполнимые задания: "Возьмите мелок, нарисуйте мелком домик, это волшебный мелок, потому что, когда мы закрасим рисунок акварелью, мелок проступит сквозь акварель".
Учительница обращалась к моей дочери полным именем Варвара, давала Варваре задания и отходила, совершенно уверенная, что девочка задание выполнит. "Нарисуй, Варвара, домик,— говорила учительница, не сомневаясь, что девочка может нарисовать домик.— Теперь нарисуй снежинки повсюду, много-много снежинок".
Я сидел в углу на стуле и думал, что со мною Варя не может нарисовать домика потому, что, попросив девочку нарисовать домик, я не оставляю ее в покое, а продолжаю следить, хорошо ли она рисует домик, и вечно помогаю ей рисовать. Оказывается, этого не нужно. Оказывается, лучше давать простые и выполнимые задания, точно представляя себе, как именно эти задания станут в результате картиной.
Варя нарисовала, домик, снежинки и деревья мелками, потом покрасила домик в красный цвет, небо — в разные тона синего и фиолетового, деревья — в разные тона зеленого. "Зима" получилась не хуже "Лета".
-- Видел? — сказала мне дочка.— Все сама, никто не помогает.